Затопить Германию
Шрифт:
Возможно, меньше всех нервничал буйный Мартин. Ему было 24 года, он уже решил, что должен погибнуть, если не в этом налете, то в другом. В любом случае, до окончания войны. Во время своих первых рейдов он часто проводил бессонные ночи, ему мерещились горящие самолеты. Он видел, как один за другим гибнут его друзья по эскадрилье. Они все были сбиты, и теперь Мартин знал, что лишь вопрос времени, когда именно он сам последует за ними. Наконец он решил для себя, что ждать осталось недолго. Поэтому не стоит мучить себя кошмарами, если уж ты и так приговорен.
И этому не противоречило его поведение в воздухе. Он не был самоубийцей, наоборот, Мартин летал бесстрашно, но крайне осторожно, сопоставляя риск и возможный результат. Он без нужды не подставлялся, однако при этом стремился каждую бомбу положить в цель.
Один из новозеландцев, чувствуя, что может погибнуть в ближайшие двое суток, решил напиться в баре до потери сознания. После нескольких бокалов его всегда охватывала тоска по дому. Ему было всего 20 лет, а его дом находился на противоположной стороне земного шара. Он взял в привычку, когда бар закрывался, звонить по телефону и мрачно требовать:
— Дайте мне Новую Зеландию.
Телефонистка отлично знала, что происходит, и всегда отвечала:
— Извините, сэр, но линия в Новую Зеландию занята. Вам лучше отправиться в постель, а утром я попытаюсь еще раз.
— О! А где постель? Дайте мне курс, чтобы добраться до постели.
— Вам лучше попросить вашего штурмана дать вам курс, сэр. Он покажет вам, где ваша постель.
— Большое спасибо.
Он был очень молод и потому всегда вежлив.
Утром 15 мая это напряжение мог легко видеть любой, особенно после того, как стало известно, что прибыл командир группы. Кохрейн вызвал Гибсона и Уитворта. Он был краток и деловит.
— Если погода позволит, вылетайте завтра ночью. Предполетный инструктаж экипажам сегодня после полудня. Обеспечьте строжайшую секретность.
После ланча на аэродроме приземлился маленький самолет, из которого выбрались Уоллис и Матт Саммерс. Через 10 минут они встретились с Гибсоном и Уитвортом. У двери был поставлен часовой.
Гибсон не мог взять с собой в полет своего любимого Ниггера, однако он не мог совсем о нем забыть. Поэтому он оказал ему величайшую честь, какую только мог придумать. Когда (и если) дамба Мёна будет разрушена, кодовым сообщением по радио будет «Ниггер».
В ангарах, столовых и казармах громкоговорители драматически сообщили:
— Всем пилотам, штурманам и бомбардирам 617–й эскадрильи немедленно собраться в комнате предполетного инструктажа.
В 15.00 на втором этаже серо—черного закамуфлированного здания штаба эскадрильи собралось 60 человек. Они молча сидели на скамьях, разглядывая знакомые карты, таблицы идентификации самолетов, и ждали. Вошли Уитворт, Гибсон и Уоллис и прошли к столу. Уитворт кивнул Гибсону:
— Начинай, Гай.
Комната ждала. Гибсон повернулся к ним, немного порозовел. Он держал в одной руке указку, вторую сунул в карман. Его глаза сияли. Он откашлялся и начал:
— У вас появляется шанс врезать фрицам сильнее, чем когда—либо раньше это делало такое маленькое соединение. — Кроме его голоса, ни единого звука. — Очень скоро вы атакуете главные дамбы в западной Германии. — Шелест и бормотание нарушили тишину. Кое—кто глубоко вздохнул. У них появлялся блестящий шанс. Гибсон повернулся к карте и ткнул в нее указкой. — Вот они. Здесь Мён, здесь Эдер, здесь Зорпе. Как вы можете видеть, все немного восточнее Рура.
Он принялся объяснять тактику, втолковывая каждому экипажу, что они должны делать и когда, и какую дамбу должны атаковать.
Потом взял слово Уоллис. Он рассказал о каждой дамбе и объяснил, что должны сделать эти странные бомбы. Он описал, какое воздействие окажет разрушение дамбы на сталелитейную промышленность Рура, на остальные заводы, на дороги и мосты.
Гибсон спросил:
— Вопросы?
Хопгуд сказал:
— Я заметил, что наш маршрут лежит очень близко от завода синтетического каучука в Хюльсе. Это горячее место. Меня там едва не сбили 3 месяца назад. Если мы полетим там на малой высоте, мне кажется… м—м… может любое случиться.
Гибсон задумчиво посмотрел на карту. Хюльс находился в нескольких милях к северу от Рура. Саттерли и он знали о зенитных батареях Хюльса, когда прокладывали курс как можно дальше от Рура. Лучше зенитки Хюльса, чем Рура.
— Если вы думаете, что это слишком близко от Хюльса, мы можем сместить курс чуть южнее. — Он ткнул карандашом в карту. — Но вам следует быть чертовски осторожными. Промежуток не слишком широк. Лучше ошибиться в сторону Хюльса, но пусть штурманы тщательно за этим проследят.
Поднялся Малтби.
— Какова ПВО дамб?
— Мы провели усиленную фоторазведку этих районов, — сообщил Гибсон. — Вся ПВО состоит из нескольких мелких зениток. Вам укажут их точное положение.
Он умолчал о таинственных сооружениях на гребне плотины Мена.
— Аэростаты, сэр? — спросил Модсли.
— До вчерашнего дня самым близким местом, где они имелись, являлся маленький заводик в 12 милях оттуда. Мы не ожидаем встречи с ними.
Кто—то спросил, есть ли на озере сети. Гибсон описал противоторпедные заграждения перед дамбами.
Легго захотел узнать, насколько они эффективны против бомб. Гибсон бросил выразительный взгляд на Уоллиса и резко ответил:
— Ни капельки!
Он пересек комнату и подошел к паре больших столов на козлах, покрытых накидками. Гибсон сдернул накидки, и все увидели модели 3 дамб.
— Все должны подойти и посмотреть на это, — приказал он. Толпа из 60 человек сгрудилась вокруг столов. — Смотрите, пока у вас не заболят глаза, и вы не сфотографируете в памяти мельчайшие детали. Отойдите и нарисуйте дамбы по памяти. Потом вернитесь и сравните с оригиналами. Исправьте рисунки. Потом повторите, и так до тех пор, пока сходство не будет полным.