Зауральские самоцветы
Шрифт:
Она тихонечко присела на краешек кресла, но, ощутив непонятно откуда-то нахлынувшее чувство, поудобнее расположилась на мягком приятном кожаном троне.
Матвей потихонечку начал снимать сначала одну туфельку на высокой шпильке, затем другую. Также аккуратно стянул с нее колготки и трусики. Маша сидела молча, ни разу при этом не шелохнувшись. Он начал покрывать поцелуями сначала ступни, потом ножки, все выше и выше поднимаясь. Дойдя до заветной цели, он нежно, слегка играя языком, начал высасывать ее природный сок. Мария схватилась за ручки кресла, ее тело вжалось глубже. Мысли и голова словно разорвалась на маленькие частички от удовольствия. Стиснув зубы, она еле слышно начала постанывать, а Матвей все интенсивнее и агрессивнее продолжал окучивать ее волшебную грядку. Убедившись, что Маша абсолютно готова ко всему, что будет дальше, быстро расстегнул ширинку и погрузил своего друга в предварительно обработанный бутон своей королевы.
Во время основательных движений Матвей буквально погрузился в нирвану, в глазах засверкали яркие частички, может, именно поэтому он излил свою душу вовнутрь души своей возлюбленной.
– Заебись! – произнес он, обессилено рухнув пол у ног своей госпожи.
После нескольких минут тишины царица провозгласила:
– Это все! Приехали! Тупик! – она поднялась с кресла, перешагнув через своего раба, начала одеваться.
– Маша, это не тупик! Это начало. Начало чего-то нового, хорошего, доброго, – как-то по-детски произнес Мотя.
– Не звони и не пиши! Ни по аське, ни по мылу. Все. Найди себе новую жертву, благо у нас в городе с девушками или малолетками проблем нет. А меня, пожалуйста, оставь в покое. Я устала, ты уничтожил меня. Не знаю, чего ты хотел добиться, в общем, поздравляю, можешь поставить напротив моей фамилии очередную звездочку, типа, «я трахнул самую крутую телку в офисе!». Прощай…
Маша вышла из кабинета и, секунду спустя, у нее на глазах навернулись слезы. Слезы обиды и душевной боли: «Я люблю его! Люблю! Ненавижу! Сука! Сволочь!». В голове крутились только эти слова. Постояв несколько минут на улице, она взяла себя в руки и вызвала такси. Когда подъехала машина, она, мило улыбнувшись таксисту, попросила отвезти ее совсем не домой, а по адресу, где жила коллега, непосредственная наставница, подруга и просто отдушина – Наталья.
У Матвея на душе скребли кошки. Еще бы, такого поворота событий он никак не ожидал. Внутри постепенно начинала воспаляться давняя обида на весь женский род вперемешку со злостью. «Успокойся! Только не сейчас! Все хорошо! Все будет хорошо!» – аутотренинг в такие моменты раньше ему всегда помогал, только сейчас эмоции переполняли и брали верх над благоразумием. Забежав в свой кабинет, он сорвал со стола клавиатуру и несколько раз долбанул ее об пол. После такой небольшой разрядки Мотя чуток пришел в себя. И тут раздался звонок мобилы:
– Слушаю, – резко проронил он.
– Кораблев, это ты? – в трубке прозвучал знакомый до боли голос.
– Я. А кто это?
– Софи Зарецкая, одноклассница твоя, помнишь?
– А что у тебя с голосом? Как-то грустно, без особого энтузиазма ты меня приветствуешь, – попытался пошутить он.
– У меня мама умерла. Мотя, сможешь ко мне сейчас приехать?
– Тетя Нина?! О, боже! Конечно, сейчас, подожди, – Матвей растерялся от этой безумной новости, – Ты там же живешь? В общем, жди, я через минут тридцать буду…
«Беда никогда не приходит одна: сначала изрезанная Настенька, теперь мать одноклассницы!» – У Матвея закружилась голова. Он задышал учащеннее, глубоко вдыхая и выдыхая воздух, пытаясь окончательно не потерять ориентацию в пространстве:
– Зарецкая! А ведь только час назад я думал о тебе…
Глава восьмая
– Вот ведь лохушка! Зачем я к ней только поехала?! – бурчала про себя Маша.
– Вы что-то сказали? – переспросил таксист, глядя на нее в зеркало заднего вида.
– Это не вам. Давайте заедем в магазин на минутку, хорошо?
– Как пожелаете, – добродушно согласился водитель.
Купив две бутылки шампанского и плитку горького шоколада, она вернулась в машину.
У Марии по жизни было несколько правил, которые до последнего времени она никогда не нарушала. Во-первых, никогда не изменять мужу. Во-вторых, никому ни при каких обстоятельствах не рассказывать о своих внутренних переживаниях. И, по закону подлости, лишь только переступив через одно, ей сразу захотелось, нарушить и второе. Именно поэтому она ехала «поплакаться» к Наталье.
Еще не успев подняться на четвертый этаж пятиэтажки, где проживала подруга, она услышала истерические крики и отборный мат в женском исполнении, эхом разносящиеся по всему подъезду. Сердце подсказывало – это неспроста. Возле квартиры супругов Анисимовых все стало понятно – за приоткрытой дверью велись отнюдь не учебные маневры, а настоящий бой.
Не понимая для чего, но Мария все-таки перешагнула порог и сразу замерла. Вместо всегда прибранной квартиры и аккуратной, со вкусом подобранной современной мебели, она увидела перевернутые тумбочки, пуфики, разбросанную и растоптанную одежду, выбитые стекла и осколки посуды…
– А вот еще одна проститутка заглянула, здравствуйте! – громко поприветствовал русским перегаром Ренат вошедшую гостью.
– Я тоже тебя рада видеть, – как-то отрешенно и сдавлено произнесла Маша.
– Пошел на хуй, конченый урод! – проорала Наталья, подскочив к подруге.
До этого момента Маша даже в страшном сне представить себе не могла, что станет свидетельницей такой откровенной семейной драмы. Бог, видимо, раньше миловал, и в ее жизни всегда все было ровно и размеренно.
Пугал еще и растрепанный вид, в котором сейчас прибывала подшофе Наташа. Наполовину разорванный махровый халат, почти не скрывающий ее пышных от природы форм. Прическа, всегда строгая, сейчас напоминала взрыв на макаронной фабрике, хозяйку которой только-только оттаскали за волосы.
Несмотря на все, Наталья резко сменила гнев на милость и подошла к Марии:
– Как хорошо, что ты приехала. Я так рада тебя видеть! А то мы тут немножко поругались…
Приглядевшись к лицу подруги, она заметила светящуюся красноту около правого глаза, быстро начинающую набирать оттенки синевы.