Завещание бессмертного
Шрифт:
- Честно говоря, я был уверен, что, ты давно уже сбежал!
- И сбежал бы! — кивнул Лад. — Если бы не эти проклятые пято, что сделал Сосий, — показал он глазами на оковы. — Да если б не ты в эргастуле… — покосился он на Эвбулида, — то я был бы уже на полпути к дому!
- Или еще дальше от него, — вздохнул Эвбулид. — Твоя родина слишком далека, чтоб до нее можно было добраться.
Лад бросил на него быстрый взгляд и, убедившись, что в словах грека нет и тени на давнюю иронию, развел руками:
- Я избил камнем все ноги и руки, но на этих пято не осталось даже зазубрины. Проклятый Сосий дело свое знает. Тогда я стал корчить из себя самого покорного и старательного раба, надеясь, что Филагр меня сделает надсмотрщиком и снимет пято! Клянусь, это получилось у меня неплохо. Он всегда ставил меня в пример остальным рабам. А после того, как я стреножил взбесившегося от жары быка, сделал старшим.
- Так, значит, ты скоро станешь надсмотрщиком — и мы сбежим? — обрадовался Эвбулид.
— Кто знает? — пожал плечами Лад. — Должностей надсмотрщиков на всех полях всего лишь две, и эти мерзавцы мрут куда реже, чем простые рабы… Вот если бы ты, — он испытующе взглянул на грека, — пошел в подручные к Сосию и научился сбивать оковы…
- Я? — удивился Эвбулид.
Лад посмотрел на его обескураженное лицо и, махнув рукой, встал.
У высокой скирды сколот вручил Эвбулиду серп и громко, чтобы слышал проходящий мимо надсмотрщик, предупредил грека:
- Срезай стебли вот здесь, наверху, у самого колоса, чтобы потом не утомлялись молотильщики и веяльщики!
Увидев, что надсмотрщик отошел в сторону, где засвистела его плеть, он подмигнул Эвбулиду:
- Вот так–то, брат, потерпи уж, иначе и тебе не сносить его плетей.
- Я постараюсь, — кивнул Эвбулид, обливаясь потом под палящими лучами солнца. — Только не понимаю, зачем так высоко срезать — ведь почти вся солома будет потеряна…
- Филагру главное хлеб, побольше да побыстрее! — мрачно ответил сколот и, взглянув на Эвбулида, подбадривающее улыбнулся. — Отец бы меня за такую работу дома высек!
Эвбулид взял в неумелые руки колос и взмахнул серпом.
- Осторожней! — предостерегающе воскликнул Лад. Но Эвбулид, не рассчитав своих действий, уже поранил руку.
- Ты что, — проворчал сколот, прикладывая к порезу лист подорожника, — никогда в жизни серпа в руках не держал?
— Нет… — честно признался Эвбулид.
- А мотыгу?
- Тоже…
- И что же мне с тобой делать? — задумался Лад и махнул рукой: — Ладно! Ты вот что — делай только вид, что работаешь, а в остальном положись на меня
- Но, Лад, тебе и так несладко!..
- Ничего, Эвбулид! — подбадривающе заметил сколот. — У меня еще хватит сил, чтобы сбежать и прихватить с собой тебя и… Домицию!
- Домицию? — недоуменно переспросил Эвбулид.
Эвбулид хотел было уже рассказать Ладу о Фемистокле, но промолчал, увидев, как вновь помягчело лицо сколота при упоминании о девушке.
Орудуя серпом, он выбился из сил уже через полчаса.
- Как же вы тут работаете? — смахивая пот, простонал он.
- Так и работаем! — сгребая в кулак целый пучок колосьев и ловко отхватывая их серпом, ответил Лад. — Люди мрут, как мухи, Филагр звереет.
- То–то в доме почти не осталось рабов… — пробормотал Эвбулид.
- Да, — подтвердил сколот. — Сначала он присылал к нам привратников, садовников, но, когда они поумирали, стал гнать сюда даже поваров!
- Ты хочешь сказать, что старик–привратник…
- Умер!
- Пуховая подушка ему в дорогу! — невольно вырвалось у Эвбулида. — А повар Сард? Его тоже сюда прислали? — живо поинтересовался он.
- Да, — отозвался Лад. — И этот уже отмучился.
- Как! И он умер?! — вскричал грек.
- Его нашли в канаве с перерезанными серпом венами, припоминая, ответил сколот.
- Вот как?.. А был уверен, что проживет больше меня. — Эвбулид вспомнил незадачливого Сарда, как делился с ним в эргастуле своими жалкими крохами бывший судья крупнейшего города Сардинии. — А Сир? Что–то я не вижу, чтобы он носил сюда воду! Он–то как?
- Воду теперь носит другой сириец, — отрезал Лад. — А прежнего забили у столба до смерти.
- За что?!
- Говорят, он какую–то ключницу утопил в пифосе! И охота ему было связываться с бабой!
- Эта баба вредней сотни мужиков будет! — возразил Эвбулид, с жалостью думая о Сире и со злорадством о ключнице. — Через нее все мои беды!
- Били? — на миг оторвался от работы Лад.
- И били, и мышью живой пытались накормить, и вообще! — махнул рукой Эвбулид.
- Досталось тебе, как я погляжу! — сочувственно проговорил сколот.
- Да уж было…
Как Эвбулид доработал до захода солнца, как Лад перенес его в небольшой сарайчик, где, готовились ко сну рабы, он не помнил. Очнулся от того, что на лицо струйкой поливали воду.
Он принялся жадно ловить ее пересохшими губами, открыл глаза и увидел над собой сколота, державшего в руках самодельный ковшик, сделанный из большого листа лопуха.
Вокруг сидели, стояли, лежали рабы…
Одни спорили, другие о чем–то мечтательно разговаривали.
Иудеи, сбившись стайкой, молились своему Богу. Они что–то говорили о том, что Он придет и спасет людей от вечных мук.
«Он бы хоть от этих временных спас!» – прислушавшись, со стоном покачал головой Эвбулид.
Лад протянул ему ковшик и предложил попить.