Завещание рыцаря
Шрифт:
– А как же, - охотно откликнулся возчик, оживлённо поворачивая к нам довольное лицо - наконец-то пассажиры и его приняли в беседу!
– Старая, ещё до нашего века построена, - в его устах это прозвучало, как "до нашей эры".
– В каком это году-то, мне тогда говорили… - он почесал кнутовищем лоб под кепчонкой.
– А!
– вспомнил и выговорил с важностью: - В одна тысяча семисотом. Круглая дата!
– Семисотом?
– я похолодел.
– Вы точно знаете?!
Должно быть, в моих словах прозвучало настоящее отчаянье, потому что возчик на
– В одна тысяча семисотом. Племяш мой тогда говорил, они в школе праздник обсуждали - через два-то года триста лет будет!
Я повернулся к Энтони, но тот как ни странно, был спокоен:
– А откуда такое название - Лучки?
– осведомился он, снова потерев плечо - заживающая рана дико чесалась.
– Лучки-то?
– переспросил возчик.
– Нннны, з-зараза… - он подстегнул лошадь.
– Лучки? А вот, - он ткнул кнутовищем влево.
Там лес обрывался - резко, словно отсечённый мечом - и сверкала зеркальной рябью под ярким солнцем Цна. Широкая, не меньше километра здесь. На воде виднелись несколько лодок. А на противоположном берегу поднимался высокий холм с плоской вершиной.
– Лучков угор, потому и Лучки, - пояснил возчик и заморгал глазами опасливо, когда его пассажиры, только что выглядевшие скорее уныло, вдруг в один голос завопили, повалили друг друга в свежее сено и, продолжая орать, забарахтались в нём…
…Не знаю, бывают ли так счастливы настоящие археологи, когда после долгой, кропотливой работы наконец понимают, что можно напрямую приступить к изысканиям. Наверное - нет. Может, это и самонадеянно - так думать, но на свете не было людей более счастливых, чем я и Энтони, когда мы сгрузились с подводы напротив Лучкова угора.
Мы не спешили. Сначала искупались, а потом растянулись на песке, по временам довольными взглядами окидывая противоположный берег. Этот здоровенный холм деться никуда не мог - и однозначно был тем, что нам нужно. Энтони выиграл игру, которую играл с давнего детства.
Что выиграл я? Не знаю. Даже если просто эти дни в лесах - со всей их жутью!
– это большой выигрыш. Больше тех денег, что лежат дома. Честное слово - больше.
– Всякий раз, когда я чего-то достигал, меня охватывало горькое чувство потери, желание найти что-то новое, - процитировал Энтони. Я понял, что именно процитировал - и не ошибся: он посмотрел на меня и добавил: - Мэри Стюарт, "Последнее волшебство".
– Ну, мы ещё не совсем достигли, - возразил я. Энтони поднялся на ноги и, глядя на противоположный берег, странным голосом произнёс:
– Во всяком случае, мы дошли до места, где, скорее всего, окончил свой путь граф Мерсии сэр Энтони лорд Колвилл, мой дальний предок… Пойдём искать лодку, Эндрю.
Когда Энтони поднялся к пещере, он задыхался. Собственный доспех весил три стона, не меньше - у обвисшего на плече руса, да он сам - около тринадцати стонов. Энтони нёс на себе полтора своих веса…
Осторожно уложив друга на снег, головой ко входу, Энтони выпрямился. Медленно оглянулся.
Мир был чёрно-бел. Белый снег, чёрная вода, чёрные деревья на фоне белого неба. Чёрная тропа, протоптанная им на белом склоне, пока он носил в пещеру груз. Вдали клубились тучи - начинался буран.
На противоположном берегу двигались фигурки всадников. Передний поднял руку, низко свесился с седла. Взвизгнул, выпрямляясь, так, что было слышно у пещеры, махнул рукой и бросил мохнатого конька в ледяное прибрежное крошево шуги…
Энтони мельком подумал о луке - хорошем английском луке, из которого стрелял мальчиком в лесах вокруг замка. Двенадцать лет назад - жизнь, целая жизнь прошла в песках Палестины, нильских болотах, бескрайних снегах этой страны, где закончит свой земной путь сэр Спенсер Энтони, английский рыцарь… На миг он прикрыл глаза, вглядываясь в прошлое - шумел весёлый зелёный лес его доброй Англии…
…Потом он вернулся в чёрно-белый холодный мир.
– Антон… - послышался хриплый голос.
– Антон…
Проваливаясь в снег, Энтони подошёл к лежащему, склонился над ним. Лицо боярина Лобана было лихорадочным, на щеках горел румянец - особенно яркий на бледной, похожей на снег коже. Тёмные от пота волосы прилипли ко лбу.
– Где они, Антон?
– еле слышно спросил боярин. Закашлялся, изо рта на русую бороду струйкой потекла тёмная кровь.
– Близко уже, - честно сказал Энтони.
– Догоняют по следу.
– Сокровища укрыл?…
– Укрыл.
– Беги, - прохрипел Лобан. Кашлянул снова, закрыл глаза, уже теряя сознание,выдохнул: - Дальше… к колодцу… меня… оставь… тебя искать… не будут… у… мираю…
– Нет, - Энтони выпрямился, повернулся к реке, откуда уже отчётливо доносились близкие хукающие возгласы чэригов,30пешими лезущих на кручу. Зелёные глаза англичанина сощурились на ветер, тянувший к реке буранную мглу.
– Второй раз предлагаешь мне ты жизнь, друг - и второй раз "нет" говорю я. Рыцари Святого Креста не бросают друзей… Дева Мария, попроси за меня, грешного и недостойного воина твоего…
Он прошёлся через площадку, ногами сгребая снег, что-бы не мешал. Топнул по камню, скинул тяжёлый плащ. Холодный ветер полосну, прошивая двойную кольчугу и кожаную куртку, как бронебойная стрела. Ничего… Совсем скоро ему уже не будет холодно…
Медленным, торжественным движением Энтони надвинул шлем на лицо - ледяной металл обжёг кожу. Выставил вперёд левую ногу, оперся на неё, поёрзал ступнёй. Перебросил из-за спины щит, пригнулся, прячась за ним и одновременно вятнул из ножен меч. Положил его клинком на стальное плечо.