Завещание с простыми условиями
Шрифт:
С этими словами Корсаков степенно прошел в гостиную. Пока я возилась с ведром и тряпкой, вытирая рвоту, он произвел там необходимые манипуляции, и когда я появилась на пороге, сразу увидела портрет отца.
Он висел на своем законном месте. НА НЕМ НЕ БЫЛО НИ ЦАРАПИНЫ.
Я невольно обратила внимание на часы — они показывали без десяти девять.
Чего он приперся на ночь глядя?..
— Не угостите ли чаем? — вопросил адвокат, извлекая из вновь неизвестно откуда появившегося портфеля печенье
— Я ужинаю на кухне.
Я думала, что он опять попросит сделать исключение, однако он лишь пробурчал, дескать, это дурной тон, и прошел на кухню. Я накрыла на стол, и мы уселись.
— Как поживаете? — задал он дежурный вопрос, закинув ногу на ногу.
— Нельзя ли ближе к делу? — попросила я.
— А куда это вы собирались в столь поздний час, милейшая фройлейн? — вдруг спросил он, прищурившись.
Глядя ему прямо в глаза, я твердо заявила:
— Я собиралась уехать отсюда домой. Навсегда. Я и сейчас собираюсь это сделать. А вы меня задерживаете.
— Как дерзко вы разговариваете!.. Однако, смею спросить: что же побудило вас к столь необдуманному поступку?
— Я обдумала свой поступок.
— Да?
— Мне… неуютно здесь, — с легкой запинкой пояснила я.
— Вы хотите сказать, — произнес Корсаков размеренно, — что здесь, в двухэтажной квартире с двумя ванными комнатами, спальней в итальянском стиле и гостиной с нефритовым камином — вам НЕУЮТНО. Я не ослышался?
Я почувствовала себя глупо.
— Понимаете…
— А где ж вам тогда уютно, будьте любезны поведать. Уж не в тесной ли халупе на улице Некрасова?!
Мне было как-то неловко сознаться, что именно в ней.
Павел Иванович выпрямился на стуле.
— Н-да, фройлейн Марта, вы меня прямо-таки поражаете. И, насколько я понял, вы имеете намерение отказаться от этой квартиры и предпочесть ей уже упомянутую конуру?
— Не называйте ее так. Пусть она небольшая и скромно обставлена, в ней я чувствую себя в своей тарелке.
Я не смогла вымолвить фразу «Мне там не страшно».
— Ну, а если ваша мама неожиданно вернется из Испании обратно на постоянное местожительство? — выдвинул Корсаков новый аргумент.
И это знает!
Сделав вид, что ничуть не удивлена его осведомленностью, я уверенно произнесла:
— У них с мужем все замечательно, и возвращаться она не собирается.
— Жизнь, фройлейн Марта, иногда бывает сложнее, чем мы можем себе представить…
Какой же он зануда!
— Даже если она и вернется, — твердо заявила я, — ничего страшного. Мы с ней всегда прекрасно уживались.
— Но вам же надо устраивать свою личную жизнь. Вам скоро двадцать пять лет!
— Об этом рано говорить.
— Как бы не было поздно! — Внезапно он разозлился и чуть не рубанул ладонью по столу, но, очевидно, вспомнив о манерах,
Тут он прав, меня всегда наносит на нищих и неприкаянных, но талантливых и одержимых.
— Ну почему вы все видите в черном цвете? Может, у моего избранника будет двухкомнатная квартира… — возразила я неуверенно.
Адвокат разразился злым хохотом.
— …в которой будут жить его бабушка, мать с отчимом и младшая сестра со вторым мужем, новорожденным младенцем и дочерью от первого брака! — торжествующе закончил он.
Я представила себе эту безрадостную картину.
И вздохнула. Скорее всего, примерно так и будет. До этого всегда происходило нечто подобное.
Заметив, что я уже колеблюсь, Корсаков пристально посмотрел на меня. Мне показалось, что его взгляд проник в мои внутренности и пошевелил печень. Увидев, как напряглось мое лицо, адвокат засмеялся.
— А не выпить ли нам, дорогая… м-м… Марта?
Судя по тому, как вальяжно он расположился на стуле, уходить явно не торопится. Значит, сегодня я уже никуда не уеду — вряд ли трамваи ходят по ночам, да и насчет такси тоже сомневаюсь. Коль так, можно и выпить. За мой последний вечер на проспекте Касаткина. Я кивнула и двинулась к буфету.
— Не многовато вы вчера абсенту-то хлебанули? — раздалось за спиной.
Я притормозила.
— Вчера? Я совсем не пила вчера.
— Ну уж!..
Я приоткрыла дверцы буфета, достала абсент и увидела, что бутылка полна лишь наполовину!
Я вытаращила глаза.
— Да-а… — осуждающе произнес Павел Иванович. — Пьянчужка вы, Марта Вильгельмовна, да еще и лгунья в придачу!
— Да не пила я! — воскликнула я, изумленно глядя на бутылку.
— А кто же, по-вашему, выпил все это? Уж не батюшка ли ваш покойный?..
Это прозвучало как неудачная шутка, но в его интонации мне послышался скрытый интерес.
Я поставила бутылку на стол и вернулась на свое место. Корсаков сразу же наполнил бокалы. Мы чокнулись, и я стала тянуть завораживающую зеленую жидкость.
Куда же подевалось полбутылки?.. Я точно помню, что даже не открывала ее…
— Абсент, знаете ли, имеет такое свойство… — мурлыкал над ухом адвокат, — выпили и не помните, когда и как пили. А,извиняюсь, предметы сами собой с места не срывались и не начинали по комнате шастать?
Что он хочет этим сказать?.. Я уже отпила несколько глотков из бокала. Начало приходить ощущение успокоения.
— Так что? — настойчиво повторил он. — Стулья не ходили строем по комнате?
Я пошевелила губами, но звук застрял где-то внутри.