Завещание с простыми условиями
Шрифт:
Уверенная, что мне просто приснился кошмарный сон, я бодро встала с постели и, сладко потянувшись, направилась в ванную.
После принятия освежающего утреннего душа кошмар рассеялся, и в голову стали постепенно просачиваться мысли о работе и планах на день. Наверно, я вчера просто переутомилась.
По-быстрому выпив чашечку кофе, я выскочила из дома около восьми. Надо найти остановку, дождаться пятнадцатого трамвая, узнать его график, маршрут и засечь время до улицы Колокольной, где находится наша редакция.
На улице было пасмурно и холодно;
Я шла медленно и при тусклом свете дня с любопытством рассматривала улицу. Проспект Касаткина предстал во всем своем великолепии. Вдоль широкой дороги по другую ее сторону стояло высокое здание в готическом стиле, из темного камня, с барельефами и лепниной на полукруглых балконах; налево вглубь уходила дорога с фонарями по краям и видневшимся вдали роскошным фонтаном. Далее к дороге примыкало вполне современное здание с надписью «Казино», еще чуть дальше располагался банк со странной вывеской «Банк Фридриха Якобса», за которым пестрели вывески других магазинов и учреждений.
Все это меня бесконечно удивляло, и я сама не могла понять, почему.
Вроде бы обычная улица — широкая, красивая, богатая. И то, что старинные дома перемежаются с новыми, — тоже не редкость. И банк Фридриха Якобса, в принципе, нормальное явление — на улице Некрасова, где находится наша с мамой квартира, в прошлый четверг открылась кондитерская «Пирожкофф и дочери»…
Незаметно я поравнялась с вчерашним супермаркетом и прошла чуть дальше в поисках остановки.
И только тут до меня дошло, что на всем проспекте кроме меня никого нет, и стоит неестественная, какая-то мертвая тишина.
И каждый мой шаг отдается звенящим эхом.
И сам воздух проспекта Касаткина наполнен какой-то хрустальной неживой пустотой.
Я никогда не испытывала такого странного чувства.
Не успела я подумать об этом, как прямо в тон моим мыслям из магазина вышла женщина в темном пальто и шляпе. В руках она держала ридикюль, наподобие того, с каким я играла в детстве у бабушки в Калуге. Кажется, он принадлежал ее бабушке.
Я бросилась наперерез своей жертве.
— Извините, не подскажете, где остановка пятнадцатого трамвая?
Она повернула ко мне голову и приветливо улыбнулась.
От этой улыбки повеяло необъяснимым страхом.
Я одернула себя. Похоже, это все еще влияние ночного кошмара.
— Да вот же она, за вашей спиной!
Глаза женщины были спрятаны за затемненными очками.
Я оглянулась и увидела метрах в трех в сторону вчерашней башни небольшую аккуратную остановку.
Вчера я ее не заметила.
Ни с того ни с сего вдруг почудилось, что, когда я обернусь назад, женщина как сквозь землю провалится.
В тревожном предчувствии я покосилась в ее сторону.
Но женщина оказалась на месте и на мое «спасибо» вежливо ответила «пожалуйста».
На остановке,
В эту минуту подошел пятнадцатый трамвай, и все ожидающие безмолвно погрузились в него.
Когда трамвай отъехал, я услышала отдаленный бой часов на башне. Поневоле прислушалась и едва не лишилась сознания: девять часов! Я же вышла из дома в восемь! Не может быть, чтобы путь от дома до остановки занял целый час!
Поразительно: такой шикарный район, и никто не озаботится тем, чтобы починить часы, которые бьют на всю округу и сбивают людей с толку!
— Вам куда ехать, девушка? — услышала я над ухом бесцветный голос, больше похожий на шелест, и, повернув голову, увидела женщину-кондуктора с сумкой.
— На Колокольную улицу, остановка «Дом печати», — подробно ответила я и вынула из кошелька десятку.
Кондуктор взяла деньги, оторвала билет и протянула мне вместе со сдачей.
— А как долго мне ехать? Скоро моя остановка?
— Я объявлю.
Я опять мысленно вернулась к часам на башне. Вчера мне тоже показалось, что они спешат, но, может, это мои часы отстают?.. Очень не хотелось бы опаздывать, учитывая милость, которую мне оказал Андрей Данилович!
Я полезла в сумку за сотовым, чтобы проверить время. Но, как назло, он опять провалился за подкладку и чтобы найти его, пришлось перерыть всю сумку. И в тот самый момент, когда я, ругаясь про себя на чем свет стоит, вытащила его наружу, сквозь плотную завесу облаков внезапно пробилось долгожданное солнце и во все трамвайные окна хлынул яркий свет и на несколько секунд ослепил экран телефона.
— Дом печати, — громко объявила кондуктор, и трамвай остановился.
Схватив сумку за бока, я бросилась к выходу.
У Дома печати вышла я одна, остальные поехали дальше.
Я была уверена, что сейчас должно быть около половины девятого — ехала я не больше пятнадцати минут, — и посмотрела на часы чисто автоматически, чтобы просто подтвердить свою уверенность.
Пятнадцать минут десятого!
Сломя голову я бросилась в сторону редакции «Живого слова» и чуть не сбила с ног высокого кучерявого парня в куртке. Ожидая потока ругательств, я инстинктивно вжала голову в плечи, но он неожиданно по-доброму рассмеялся, показав безукоризненные зубы.
Отчего-то этот беззаботный смех подействовал на меня, как вливание свежей крови. Я словно наполнилась какой-то потерянной силой и продолжила бег с ощущением второго дыхания.
Ворвавшись в редакцию и едва успев проскользнуть незамеченной под самым носом у шефа, я постаралась на время выкинуть все из головы и моментально погрузилась в нескончаемую кучу дел.
В квартиру отца я вернулась около восьми вечера, нагруженная вещами с улицы Некрасова.
Это просто удача, что пятнадцатый трамвай там тоже останавливался.