«Заветные» сочинения

Барков Иван Семенович

Детина страшную битку в руках держал, По улице бежал, Разинув рот, кричал, Как мерин добрый ржал. — Ах! батюшка, пожар, мой государь, пожар. Громовый как попа ударил тут удар. Он выбежал тотчас с своею попадьею. — Где? Что горит? — кричал. — Что сделалось с тобою? А чтоб огонь залить, Водою потушить, Поп тотчас за ведром метался И принимался. Но бешеный одно кричать лишь продолжал: — Ах, батюшки, пожар! Ах, суцарь мой, пожар! — — Пожалуй, свет; постой, а что, скажи, пылает? — Спросил его тут поп. — Не мой ли дом сгорает? И нет ли где огня На кровле у меня? — — Ах! нету, батюшка, — кричит ему детина. — — Да

что ж и где? — — Не видишь? — отвечал. — Горит моя шматина. И так же у твоей у матушки в пизде. Не можно, батюшка, залить сей жар водою. Подобен молньи там огонь, Так сжалься ты со мною И также с попадьею. Не тронь ты нас, не тронь, Вели спустить мой хуй ты с маткиной пиздою, То пустит дождь в пизде елда, Елду ж обмочит вмиг пизда, И общу так беду Я хуй свой затушу, а матушка пизду.— — Дурак, ты туп, как хуй, ебена мать, детина, Давно бы ты сказал,— Тут поп ему вскричал,— Скорей такой огонь потушит вот дубина!

Хоть это в свете враки, Что в гузне живут раки, Но это точно быль,— Не пыль, Не гиль: Вот жил, Подобно был, Один в погосте поп, Которого жену» кто мог, Толок, Кто мог, тот еб. Священник тщетно с сей курвягою возился, Он тщетно с ней бранился, Он тщетно колотился, Он тщетно с нею бился, Он тщетно ей твердил: — Жена, кто блуд творит, То дом — уже не дом, он в пламени сгорит. И тщетно он ее исправити трудился. Устал и поклонился, Устал и отступился, И дал на волю ей Довольствовать пиздой желающих людей. Толпой тогда народ Стекался у ворот: Все поети просили, Гостинцы попадье тащили и носили. Иной корчагу щей, Другой пучок вожжей, А третий мужичок с лошадушки узду. Бежал скорей проеть сей матушке пизду. Велик тут был приход, Велик и был доход. А все хотя попы живут на взятки хватки, На деньги падки. Дерут И с мертвых рвут. Но всякий только поп весьма тому не рад, Что ежели ему течет женою клад. Подобно эта блядь тихонько все махалась, Тихонько от попа с ёбурами все шлялась, Но как в один день поп из церкви лишь пришел, То въявь уже её ебущуся нашел. — О, страдница! — вскричал. — Еще не нагрешилась? При мне ты, мерзкая, в глазах не устыдилась. Она ему на то: — Ты правду говоришь, Но только выдь лишь вон, а то со мной сгоришь.

Подьячихи, купчихи — Великие лощихи, Великие мазихи, А более всего они етися лихи. Подьячий лишь в приказ, купец лишь торговать — А жены их тогда затеи замышлять. Начнут чистенько мыться, Румяниться, белиться, Начнут они лощиться, Начнут они сурьмиться, Жеманить, щеголить, Начнут себя рядить, А вырядясь, тотчас в окошечках бывают, На улицу глядят и губки ужимают. Етись они смышляют, Етись они желают И хахалей своих приходу ожидают. Посредственны хуи мужей их не проймут И всласть не уебут, Затем, они что жирны, И что пизды у них обширны. Так всякая из них ебется, с кем есть вкус, А именно чей хуй точильный будто брус Иль, сходнее еще, с зарубою дубина — Такая на заказ им надобна шматина. Не брезгают ничем, нет дел им до чинов, А только до хуев. Во всю ивановску ебутся с батраками, Ебутся с бурлаками, Иную прет солдат, другую чистит псарь, А вот одну из них соборный еб звонарь. Молодка не затем, что был духовна чину, Сыскала этого ети себя детину, Но что имел весьма избранный он елдак, А именно вот так: Коль должно привязать веревки к рычажине, Удобней чтоб звонить, привязывал к хуине. И колокольный звон Шматиною своей звонил в соборе он. Такой-то вот хуек ей нравен показался. Лишь муж когда с двора, звонарь тогда на двор. С молодкой прохлаждался. И, тешучи ее и свой притом задор, В преважнейшем он был за всякий

день труде. Звонил шматиною к обедне он в пизде, А должно было где, он также и трезвонил, Мудам по жопище хлестал, щелкал, бузонил. «Достойны» ж зазвонят, он сыт тогда бывал И также к отпусту лишь только доебал. Купцы, подьячие где только ни бывают, То благовест лишь чуть заслышат — воздыхают, Конечно, оттого: сердца им весть дают, Что в этот час у них хозяюшек ебут.

Отец Галактион Заутренней порою Престрашною биткою Заводит сильный звон. Над жопою соседки, Наевшись с Нею редки, Елдою так трезвонит, Что бедна баба стонет.

Келейников собор, Монаху подражая И благочинно зная Монашески задор, С дрочеными елдами И с посными мудами По кельям всякий пляшет, Шматиной своей машет.

Отец Галактион, Как человек ученый, Имея хуй дроченый, Им предписал закон: Так борзо не скачите, В смиренье хуй дрочите, Еть не мешайте нам, То есть честным отцам.

Попу раз на духу Покаялся подьячий, Что еб его сноху. — Ах, в рот те хуй собачий! — В сердцах вскричал наш поп, — Напал ты на кого! За это б я тебя, На старость не смотря, Ошмарил самого. Да как ты её еб? — — Того-то и боюсь, И вам сказать не смею. Уеб ее, винюсь, Я, стоючи за нею.— — Ах, мерзкий человек, Во весь ты проклят век! Простить тебя нельзя Простым нам иереям. Ведь в гузно еть — стезя Одним лишь архиереям.— — Я, батюшка, во всем Покаюся в сей час: Не вижу я одним, Другой подбили глаз. А некто мне сказал, Что в гузно лишь хвачу, Глаза тем залечу. Вот в грех я и попал.— — Вот ведь, — сказал наш поп, — Всего б тебя разъеб, Мошенника, в клочки. Когда б то было так, Ебена мать, дурак, Носил ли б я очки?

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Е б и х у д — владетельный князь.

М у д о р в а н — брат его, также владетель.

Х у е с т а н — наперсник Ебихудов.

П и з д о к р а с а — княжна, невеста Мудорванова.

Х у е л ю б а — ее наперсница.

В е с т н и к.

В о и н ы.

Действие в доме князя Ебихуда

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Ебихуд и Хуестан

Ебихуд

Познай днесь, Хуестан, смятения вину:

Я только лишь было взобрался на княжну,

Как вдруг проклятый хуй стал мягок так, как лыко.

Хуестан

Великий государь, несчастье то велико,

Однако же совсем надежды не теряй

И на свою битку ты верно уповай;

Чего не смог теперь, то впредь исполнить можно,

И в Пиздокрасу хуй впендрячишь ты неложно.

Ебихуд

О день, несчастный день, о прежестокий рок!

Не в силах я княжне в пизду пролить поток;

Я тщетно на красы дражайшие взираю

И Пиздокрасину шентю воображаю —

Хуишка скверный мой висит, как колбаса,

И не прельщает, ах! ничья его краса.

Представь, любезный друг, сколь горько мне терпети

И сколь несносно сей поносный хуй имети!

Я братне разметал все воинство, как прах,

А хуй мой, как кишка, лежит в моих штанах.

На то ли брата я столь победить старался,

Чтоб плод моих побед непроебен остался?

И для того ль княжну я от него достал,

Чтоб хуй мой на ее пизденочку не встал?

Я тщетно заставлял княжну его дрочить —

Не мог в нее, увы, не мог никак всучить.

Однако ж я еще попробовать хочу,

Авось-либо я свой проклятый хуй вздрочу.

Введи сюда княжну!

Хуестан уходит.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Ебихуд (один)

Теперь я постараюсь,

Хоть слабо на битку свою я полагаюсь.

О мать ебливых дел, владычица земли,

Венера, ты теперь мольбу мою внемли!

Когда поможешь мне уеть княжну как должно,

Я тысячу хуев собачьих неотложно

На всесожжение во храм твой принесу,

Лишь в Пиздокрасу дай мне впрятать колбасу,

Сего лишь одного я от тебя желаю

И в покровительство тебе свой хуй вручаю.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Ебихуд и Пиздокраса