Завхоз Вселенной
Шрифт:
По бараку пронеслось недовольное ворчание.
«Зашевелились, задохлики», — подумал Игорёк и решился пройти куда-нибудь сквозь стену.
Никаких затруднений это не вызвало. В лицо словно бы ударил порыв ветра. И он оказался в таком же точно бараке. «Ладно, пойдём дальше».
Игорёк пересёк барак при полном равнодушии его обитателей. Потом ещё один, и ещё. В четвёртом обитали сущности женского пола. Эти проявили интерес. Игорёк увернулся от настойчивых рук и шагнул в очередную стену.
Это уже был не барак. Вернее, барак, но не жилой. Обширное помещение, стены и пол
— Ближе, ближе садись, — пробормотал, не отрываясь от записей, старикашка.
«Может, хоть здесь я что-то узнаю?» — подумал Игорёк и подсел к столу.
— Ты слушай, слушай, что тебе скажет Смотритель Ясеневого Стола, — продолжал бормотать старичок.
Смотритель Ясеневого Стола поводил перед глазами Игорька стилом, как невропатолог молоточком.
— Ты не должен менять времён года, не должен приближаться к Центральному бараку, не должен общаться с космовиками. Ты должен принять участие в Игре. Ты — Слушатель. Для этого Структура дала тебе допуск третьего рода. Во время Игры ты должен находиться в притоне в качестве Слушателя. Ты всё понял?
С потолка посыпался снег. В бараке похолодало. Старичок всплеснул руками:
— Игра скоро начнётся! Видишь — зима наступила? Погодники стараются. Ты иди-иди. Структура не любит, когда не исполняют предназначенное. Хорошо, если в мокряки переведёт, а не сразу в плесень. Иначе нарушится связь вложений. Ты иди-иди, мне записывать надо, труд немалый. Мне всё записывать надо, что в нашем секторе происходит, всё в лучшем виде представить. Зима началась — надо записать. Ты на Игру пошёл — записать. Чтобы Структура пребывала в целостности вложений, не только лишь пространственной, но и временной. А также что ни на есть смысловой целостности! — веско заключил Смотритель и снова уткнулся в записи.
— Плакать хочется, — пожаловался Игорёк. — Какая-то навязчивая эмоция.
— Нездешними словами не выражаться! Структура исторгнет в космос. Твоё дело — притон «Дубовый», барак второго рода вложения. Там твоё спасение.
— Как мне попасть туда? — удивляясь собственной плаксивости, всхлипнул Игорёк.
Старичок не глядя махнул рукой на стену.
Из чернильницы остро пахло спиртом.
— Мне бы спиртику, — умоляюще произнёс Игорёк.
— А-а… Ну, хлебни. Тебе это надо. «Дубовый» оттого так и зовётся, что принимает в себя только крепких. Хотя и второго рода вложения. «Дубовый» — гордость нашего сектора. Ты пей и иди. Без тебя не могут начать Игру.
Игорёк бережно и одновременно жадно, тончайшей струйкой, пустил чернильный спирт себе в глотку. Глотку обожгло сильно, но сладко. В голове не скажешь чтобы прояснилось, но стало не так ватно. И не так хотелось плакать.
«Дубовый» представлял собой огромный зал со стенами, сложенными из могучих дубовых брёвен. Середину занимал дубовый стол, вокруг него — четыре кресла, а дальше — ряды длинных скамей. Они уже были заполнены зрителями.
Один из них подскочил к Игорьку.
— Наконец-то, Игорь Святополкович! Наконец-то. Заждались. Я — Ведущий Игры. Вы знакомы с обязанностями Слушателя? Слушатель должен назначить масть Игры…
— Да ладно… — недовольно ответил Игорёк. — Все вы — горшки глиняные. Дерьмо собачье.
Плакать больше не хотелось, зато хотелось поносить всё и вся последними словами.
Ведущий Игры покивал головой. И достал из-за пазухи охапку деревянных карт. Масти и старшинство были вырезаны в дереве.
— Если хотите, я сам фигуру выложу.
Ведущий принялся с важной неторопливостью раскладывать «карты» на столе в некое подобие геометрической фигуры. Узор из карт-деревяшек напоминал паутину.
— Какова же масть Игры? — с нажимом спросил Ведущий.
«Вот урод», — подумал Игорёк.
— Трефовая, — ответил с раздражением он.
— О-о-о! — загудели зрители.
«Вот уроды», — подумал Игорёк.
— Кто желает рассказывать?! — торжественно возгласил Ведущий.
— Я! Зот Крашеный! — к столу вышел давешний сосед по нарам из барака первого рода вложения.
— Кто будет отвечать?! — продолжал ведущий.
— Я! Сивел Сморчжовый! — к столу приблизился коренастый узловатый мужичок.
«Пиломатериалы, — внутри Игорька всё бушевало. — Неужели я среди этой древесины и сгину?»
Из глаз вновь потекли слёзы, жалко стало себя до невозможности.
А Ведущий всё не унимался.
— Сивел Сморчжовый, какова будет ваша масть ответа?!
— Эх! Была — не была, — с крайней отчаянностью ответил тот. — Пиковая!
Зрители взорвались овацией.
— Браво! Браво, Сморчжовый!!! Вот это Игра!!!
Оба игрока стали на глазах преображаться. И вот уже вместо безликого человекоподобного существа по имени Зот за столом сидел хорошо одетый мужчина с вполне человеческим лицом. Мужчина этот казался Игорьку смутно знакомым. Где-то Игорёк с ним пересекался. Там, среди людей.
Сморчжовый преобразился в респектабельного джентльмена с тяжелым упрямым подбородком, недобрым взглядом из-под кустистых бровей. Голова несколько склонена набок с нарочитой небрежностью и даже брезгливостью. Сморчжовый курил сигариллу.
— Начинается Игра! — возгласил Ведущий, и вмиг воцарилась тишина.
Зот неспешно извлёк из фигуры карту, десятку треф, выложил перед Слушателем. И неторопливо заговорил:
— История началась на одной московской квартире…
Игорька передёрнуло от дико прозвучавшего в этом деревянном месте словосочетания «московская квартира».
— …летом девяносто четвёртого года. Хозяин квартиры, владелец автомойки и магазина запчастей, гулял с друзьями по поводу первого места «Спартака» в первом круге чемпионата. Старый клиент хозяина, страстный автолюбитель и владелец звукозаписывающей студии адыгеец Казбек, пришёл с двумя девушками, Ларисой и Катей, танцовщицами из кордебалета одной восходящей поп-звезды. Обе мечтали о карьере певицы.