Зависимость
Шрифт:
Так я и поступаю однажды вечером, когда мы в тишине стоим у канала, в котором вода плещется о камни набережной с нежным и ленивым звуком. Я спрашиваю Пита, что нужно для развода, и он обещает взять на себя все хлопоты, мне же нужно лишь открыться Вигго Ф. Пит обещает платить за меня, чтобы я могла жить в пансионе, и содержать лучше, чем с этим справляется Вигго Ф. Может, я и сама буду себя содержать, отвечаю я. Сейчас я работаю над романом. Говорю так непринужденно, как будто уже написала двадцать, а это двадцать первый. Пит просит дать почитать, но я объясняю, что никому не покажу, пока не завершу книгу. Тогда он спрашивает, приду ли к нему поужинать как-нибудь вечером. Он живет на улице Сторе Конгенсгаде в небольшой
Ну что, спрашивает Пит весело, всё прошло нормально?
Да, отвечаю я и чувствую себя счастливой. После романа с Акселем я считала, что со мной что-то не так, но это оказалось неправдой. Мы поели и выпили, и я немного опьянела. Мы лежим в просторной кровати с балдахином, доставшейся Питу от его матери, врача-окулиста. В комнате много причудливых ламп, мебель современная, на полу – шкура белого медведя. В вазе у кровати стоит роза, которая уже начала терять лепестки. Она от Пита. Кроме того, он подарил мне платье из синего бархата, которому пока придется повисеть здесь. Забрать его домой я не могу. Я нюхаю розу. Она больше не верит в размножение почкованием, смеюсь я. Это мне пригодится, вскрикивает Пит и вскакивает с кровати совершенно голый. Он садится за письменный стол, хватается за ручку и бумагу и что-то записывает. Закончив, показывает мне. Это его грук [2] для «Политикен», куда он каждый день пишет по такому четверостишью – едкому или шутливому. На листе – строки:
2
Gruk (датск.) – жанр короткого стихотворного афоризма, придуманный и названный так Питером Хейном. Всего он написал около семи тысяч груков на датском и примерно четыреста – на английском.
Я хвалю, и он отвечает, что мне полагается половина гонорара. Для Пита нет ничего запретного и постыдного в том, чтобы сочинять. Для него это как дышать.
Мёллера ждет сильный удар, злорадствует Пит. Когда вы поженились, все его друзья держали пари, сколько продержится брак – меньше или больше года. В срок больше года не верил никто. И Роберт Миккельсен позаботился, чтобы вы заключили брачный договор, – думал, что ты претендуешь на половину имущества мужа.
Какой же ты злобный, с удивлением бросаю я, какой же ты сложный.
Нет, отвечает Пит, просто я его недолюбливаю. Он паразитирует на художниках, сам таковым не являясь.
Он тут ни при чем, замечаю я неловко. Мне не нравится, как ты отзываешься о нем. От этого у меня портится настроение. Я спрашиваю, который час, и мое короткое счастье медленно истекает. Комната наполняется прохладной серебристой тишиной, будто должно произойти что-то фатальное. Слов Пита я не слышу. Я думаю о Вигго Ф., который в свете настольной лампы склонился, работая над своим журналом. Я думаю о пари его друзей и о том, что сказать ему о разводе немыслимо. Иногда, произносит Пит нежно, ты так далеко и до тебя не достучаться. Ты такая очаровательная, и, кажется, я тебя люблю. Тебе можно писать, спрашивает он, почту приносят после его ухода на работу? Да, отвечаю я, можешь писать. На следующий день я получаю от него любовное признание. «Милая зверушка, – пишет он, – ты единственная, на ком я хотел бы жениться». Я в испуге звоню Вигго Ф. Что тебе надо? – спрашивает он раздраженно. Не знаю, говорю я, просто мне очень одиноко. Да брось ты, произносит он добродушно, я же приду вечером домой.
Я достаю роман и пишу, забыв обо всем на свете. Он почти готов. Я назову его «Обидели ребенка». Так или иначе речь идет обо мне, хотя со мной и не случалось того, что испытывают герои.
3
И ты, говорит Вигго Ф., покручивая усы – знак его хорошего настроения, – скрывала от меня всё это время?
Держа мой текст в руках, он смотрит на меня своими лучезарными голубыми глазами, настолько ясными, словно они только что из прачечной. Всё в нем чистое и аккуратное, и от него пахнет мылом и одеколоном. Он не курит – его дыхание свежее, как у ребенка.
Да, отвечаю я, хотела сделать сюрприз. Он действительно хорош?
Удивительно хорош, уверяет он, не придраться ни к одной запятой. Это несомненно большой успех.
Я чувствую, как от радости заливаюсь румянцем. В одно мгновение мне становятся безразличны Пит Хейн и планы развестись. Вигго Ф. – снова тот самый человек, о встрече с которым я мечтала всю жизнь. Он достает бутылку вина и разливает его по зеленым бокалам. Сколь [3] , произносит он с улыбкой, поздравляю. Мы оба сначала хотим попробовать обратиться в «Гюлендаль», хотя там и не взяли мои стихи. Они только что приняли роман Вигго Ф., через который я никак не могла продраться. Он же считал, что я слишком молода, чтобы вникнуть в суть его книги, и здесь нечего поделать. В этот вечер нам вместе хорошо, точно до свадьбы, и мысли о словах, которые мне скоро предстоит ему сказать, кажутся такими же далекими и призрачными, как и мысли о том, что должно произойти через десять лет. В последний раз мы снова так по-настоящему близки. Мы наедине за плотными задернутыми шторами в зеленой гостиной, мы делим друг с другом то, чего еще не видел мир, разговариваем о моем романе, хотя и пора ложиться спать и мы оба зеваем между глотками вина. Вигго Ф. никогда не напивается и терпеть не может, когда это делают другие. Он много раз выставлял из дома Йоханнеса Вельцера, когда тот, пьяный, пылкий и потный, расхаживал туда-сюда и хвалился романом, над которым работает. Он убьет роман своей болтовней, говорит Вигго Ф. Он считает, что Йоханнес написал одну-единственную достойную строчку за всю жизнь: «мне дороги волнения и дальние путешествия». Впрочем, ясно как день, что пить нужно в меру и уходить вовремя. Собираются у нас часто. В такие моменты я иду в колбасную лавку на Амагерброгаде: как и моя мама, готовить совсем не умею, разве что самые простые блюда.
3
Skal (датск.) – форма краткого тоста.
Конец ознакомительного фрагмента.