Зависть ночи
Шрифт:
Это признание позволяло задать ей вопросы самые разные, однако Фрэнк от них воздержался. Помолчав немного, Нора задала вопрос сама:
— Так когда вы были здесь в последний раз?
— Семь лет назад.
— А почему думаете, что ваш коттедж все еще цел?
— За ним присматривает один из местных, Эзра Баллард.
— Ну, человека надежнее Эзры не найти на всем свете.
— Вы его знаете?
— Его здесь все знают. Он — штучное изделие. Да еще и лучший в этих краях проводник, так мне говорили.
Фрэнк кивнул, но ничего не сказал. Охотник, не имеющий
Они уже ехали по дороге, ведущей к плотине. Как только машина миновала охотничий домик «Уиллоуз-Энд», Фрэнк попросил Нору свернуть направо, на гравийную дорогу. Доехав до тройной развилки, они взяли налево и очень скоро оказались перед коттеджем.
— Дом, милый дом? — спросила Нора.
— Да. Это он.
Фрэнк открыл дверцу машины, вышел под прохладный ветерок, показавшийся ему поцелуем. Над озером висел окруженный звездами месяц, и все здесь казалось Фрэнку древним, нетронутым людьми.
— Красота, — негромко произнесла Нора, и Фрэнк только тогда обнаружил, что она стоит рядом с ним.
— Да, место хорошее.
Он вернулся к пикапу, Нора за ним. Она взяла из кузова сумку и понесла ее к коттеджу.
— Поставьте у двери. Спасибо вам.
— Я помогу занести все в дом. Мне не сложно.
— Нет. Спасибо, но нет. Поставьте у двери — и все.
Она, слегка откинув голову назад, постояла немного с сумкой в руке, озадаченная. Затем приподняла брови и уронила сумку на землю у двери. Фрэнк злился на себя за грубость, однако ему очень хотелось, чтобы Нора уехала, и поделать с этим он ничего не мог. Он не хотел, чтобы хоть кто-то был рядом, когда он впервые за семь лет войдет в этот дом.
Фрэнк вытащил из кузова две сумки сразу.
— Вы и вправду очень мне помогли. Большое спасибо.
— Да ладно, пустяки.
Несколько секунд они простояли в неловком молчании, глядя в темноте друг другу в глаза. Потом Нора повернулась к пикапу.
— Я позвоню вам, дам знать, когда примерно будет готова ваша машина.
— Спасибо. И если от полиции поступят какие-то новости, позвоните тоже, ладно?
— Конечно.
Она уселась в пикап, включила двигатель, а Фрэнк, опустив руку в карман, сжал в ладони старые, хорошо знакомые ему ключи.
Грейди жил теперь один, в квартирке почти таких же размеров, как кухня того домины, в котором он жил с Эдриен. Квартира еще ощущалась им как нечто новое, на дом ничуть не похожее, хотя с тех пор, как он переехал сюда, прошло уже девять лет. Девять лет.
Оглядываясь назад, Грейди понимал, что молодому Фрэнку Темплу хотелось развязаться с опасным наследием, оставить окровавленный герб своего рода в прошлом. Однако Грейди ему в этом не помог. То, что он проделал тогда с семнадцатилетним Фрэнком Темплом III, было его величайшим профессиональным позором. Никто, за исключением агента Джима Сола, работавшего теперь в Майами, не знал, как он воспользовался юношей.
Дело отца Фрэнка вызвало огромный интерес — ничто так не привлекает внимание публики, как федеральный агент, ставший наемным убийцей, — и, когда вокруг него поднялся шум, пресса очень
Так что, когда эта история попала в газеты, дело уже развалилось, и у Грейди с Джимом Солом остался только Фрэнк Темпл III. Имелись серьезные основания предполагать, что юноша ездил с отцом в Майами и нанес визит Девину Маттесону.
Именно крови Девина Сол и жаждал сильнее всего. Девин был своего рода призраком, причастным ко всем операциям Декастера, которые Управление по борьбе с наркотиками, ФБР и Управление полиции Майами расследовали уже не один год. Однако за решетку они так никого отправить и не смогли. Предполагалось, что Темпл станет первой из упавших костяшек домино, а Маттесон — второй, однако Темпл упал, не зацепив других костяшек. Сол не сомневался: они могут сделать еще одну попытку, начав с Маттесона. И существовала немалая вероятность того, что сын Темпла знает намного больше того, что они осмеливались хотя бы вообразить. Нужно было всего лишь направить его мысли в правильном направлении, вот и все. Несколько бесед о замаранном имени рода, несколько напоминаний о том, в какой мере Девин заслужил свою долю наказания и как возмутительно то, что всю вину свалили на отца Фрэнка.
Грейди пришел в дом мальчика, зная правду, но не имея права открыть ее — это ему запрещала профессиональная клятва. Ну и что же тут дурного, верно? Другое дело, что он выдал за правду выдуманную историю, которая поселила в душе мальчика жгучую ненависть и жажду мести.
Грейди потратил на это изрядное время. Он провел с мальчиком немало задушевных бесед, пока мать Фрэнка не забеспокоилась, в результате чего газетчики пронюхали об этой странной дружбе и принялись просить интервью, и в итоге вся затея провалилась.
Правда, дело-то, вообще говоря, не совсем провалилось. Пока Грейди показывал Фрэнку фотографии, на которых его отец был запечатлен с Девином Маттесоном, пока он рассуждал о верности и предательстве, группа агентов-практикантов рылась в Майами в банковских документах, и в итоге состоялись два громких судебных процесса, приведших Декастера в тюрьму.
Через пару дней после того, как Фрэнка арестовали в Индиане за пьяную выходку, в пятницу вечером, Джим Сол позвонил Грейди домой и спросил, слышал ли он новость о Девине Маттесоне.
Грейди, лежавший на оттоманке, сел и отставил в сторону стакан с пивом.
— Какую новость, Джимми?
— Да такую, что он лежит в одной из больниц Майами с тремя пулевыми ранениями. Сначала все думали, что ему крышка, но он яростно борется за жизнь. Ты же знаешь, в какой железной форме всегда держал себя этот тип.
— Стрелка взяли?
— Не-а. И даже если Маттесону известно, кто это, он все равно помалкивает. Но кто-то же всадил ему три пули в спину, а ты знаешь, как он решает такие дела.