Завоевание Константинополя
Шрифт:
127. Пятидесятница, иначе Троица, — церковный праздник, отмечаемый на 50-й день после Пасхи. В 1202 г. этот день приходился на 2 июня. По аналогичному сообщению Робера де Клари, крестоносцы пустились в путь, когда миновала Пасха (гл. IX).
128. В узком смысле Монже-Сен-Бернарский перевал, в более широком значении хронист называет таким образом Альпы вообще.
129. Остров Лидо вблизи Венеции. Судя по рассказу Робера де Клари, крестоносцы размещались там по собственному выбору, поскольку в самой Венеции для них не нашлось места (гл. X). Иначе изображает ситуацию автор хроники «Константинопольское опустошение»: крестоносцы, согласно его рассказу, были вынуждены расположиться лагерем на этом острове, так как венецианцы выгнали их из самого города, подобно тому как еще раньше их не пожелали принять в ломбардских городах: там даже было официально
130. Зимой 1202/03 г. эта флотилия прибыла в Марсель, где корабли встали на якорь. Отсюда Жан де Нель, Тьерри Фландрский и Николя де Майи запросили дальнейших распоряжений у Бодуэна Фландрского, находившегося тогда в Задаре. Граф передал им приказ, согласно которому флоту надлежало плыть к Модоне, на юго-западе Пелопоннеса, на соединение с его силами. Командиры флота не исполнили приказа, и корабли двинулись непосредственно в Сирию (см. § 103, 229 и сл.). Причины такого неповиновения Виллардуэн сводит к «великой опасности», которой они якобы убоялись в Венеции, к страху перед этой «великой опасностью». Тенденциозность такой версии очевидна.
131. Марокканский пролив — Гибралтар.
132. Есть основания считать, что среди тех, кто отказался примкнуть к главному войску крестоносцев, многочисленнее всего были выходцы из Франции. Из 16 сеньоров, взявших крест (по рассказу Виллардуэна) в Экри, трое (Готье и Анри де Сен-Дени, Бернар де Морей, § 50) отправились через Марсель, семеро остальных (Рено де Монмирай, Робер и Ангерран де Бов, Симон и Гюи де Монфор, Робер Мовуазен, Дрэ де Крессоньяк, § 102, 106, 109) покинули войско в Задаре. По-видимому, они чувствовали себя в меньшей степени связанными договором с Венецией, поскольку не были представлены во время переговоров в 1201 г. Венецианцы не могли не предусмотреть подобного оборота дел: недаром в текст договора был включен пункт, по которому крестоносцам рекомендовалось заручиться по мере возможности гарантиями со стороны французской короны.
133. Упомянутые здесь рыцари направились через Марсель, предполагая, вероятно, держать затем путь на Восток, остановившись по дороге в Бриндизи, откуда обычно паломники отплывали в Палестину. Едва ли все эти рыцари ожидали в Марселе флот из Фландрии: сохранились сведения о том, что в начале июня 1203 г. крестоносцы повстречали у южных берегов Пелопоннеса два своих корабля, уже возвращавшихся из Сирии. Этот факт заставляет предположить, что они отправились туда еще летом 1202 г.
134. В апреле 1202 г. он проехал аббатства Клерво и Сито, в пользу которых совершил дарственные акты.
135. Луи Блуаский отправился в путь несколько позднее Бодуэна Фландрского — 4 мая 1202 г. он был еще в Шартре. Примечателен тот факт, что оказалось необходимым увещевать насчет явки в Венецию этого владетельного сеньора, через своих уполномоченных (Жана Фриэзского и Готье де Годонвилля) участвовавшего в переговорах с нею в 1201 г. Вероятно, пришлось также уговаривать и находившихся с ним рыцарей.
136. Павия расположена на дороге от горы Сенис к Венеции.
137. Виллардуэн называет эту провинцию в Южной Италии словом Пюй (Puille). Крестоносцы, направившиеся туда, предполагали, судя по всему, достичь, как уже отмечалось ранее, портового города Бриндизи, где пилигримы обычно погружались на корабли, чтобы затем плыть в Святую землю.
138. По сообщению Альбрика де Труафонтэна, относящемуся к 1202 г., этот рыцарь оставил войско лишь в Задаре, с тем чтобы плыть прямо в Сирию.
139. Он стал затем героем рыцарского романа, названного по его имени.
140. Виллардуэн, принадлежавший к той части знати, которая готова была пойти на компромисс с дожем, изображает ситуацию, сложившуюся во время пребывания крестоносцев на о. Лидо, в подчеркнуто благополучном виде. Иную картину рисует автор хроники «Константинопольское опустошение», правда, имеющий обыкновение сгущать тона, когда дело касается политики венецианцев. По его изображению, крестоносцы содержались на острове подобно узникам Венеции; хлеб им продавали очень дорого, они несли тяжкие потери от голода и болезней, вспыхнувших на почве недоедания («смертность была столь велика, что живые едва успевали хоронить умерших»).
141. Первый сбор денег был произведен среди всех крестоносцев — как у знати, так и у рядовых рыцарей и прочих воинов.
142. По-видимому, Дандоло и рассчитывал на неплатежеспособность крестоносцев: типичный маневр ростовщика, который затем предложит крестоносцам возместить «натурой» не выплаченный ими долг.
143. Вторичный сбор денег, о котором идет речь, был проведен лишь у состоятельных сеньоров, уплативших, таким образом, более того, чем они, собственно, должны были внести.
144. Судя по этому тексту, оппозиция предложениям об уплате была весьма внушительной, так что ни о какой жертвенной готовности баронов не может быть и речи. Не догадывались ли некоторые о коварных замыслах венецианцев?
145. Объяснение разногласии среди крестоносцев, которое предлагает хронист, не только поверхностно, но и неверно по существу. Едва ли можно представить себе, что большая часть баронов и рыцарей беспричинно (так получается у Виллардуэна!) или по какой-то злой воле вдруг возжаждала отказаться от крестоносного предприятия и готова была распустить войско. Виллардуэн, несомненно, стремился уже здесь, с самого начала повествования, оправдать линию вождей крестоносцев и собственную позицию в истолковании последующих событий (см. статью).
146. Очевидно, эта часть была не такой многочисленной.
147. Сохранился документ, свидетельствующий о том, что в октябре 1202 г. граф Бодуэн IX Фландрский занял в Венеции 118 марок.
148. Если Бонифаций Монферратский тоже участвовал в этой выплате денег, то данный эпизод, видимо, относится ко времени после 15 августа 1202 г.
149. Говоря таким образом, Энрико Дандоло в какой-то мере раскрывает карты своей политико-дипломатической игры; он отдает себе ясный отчет в том, что справедливость условий договора, навязанного венецианцами крестоносцам, не могла бы быть никем признана и, разойдись войско, вся Венеция была бы опозорена в глазах «общественного мнения». Разумеется, дож имел в виду в первую очередь Иннокентия III, который впоследствии и в самом деле с присущей ему решительностью и категоричностью осудил действия венецианцев (по крайней мере, на словах). Вкладывая мотивировку своих дальнейших предложений в уста дожа, хронист явно обнаруживает намерение оправдать его, а вместе с тем и вождей крестоносной рати. Наивное на первый взгляд «озарение» дожа, который внесет им предложение завоевать Задар, есть не что иное, как реализация заранее продуманного решения: направить собранное в целях «освобождения Иерусалима» из всей Западной Европы войско против соперника Венеции — Задара.
150. Задар — крупный торговый центр на восточном побережье Адриатического моря, в Далмации. В XII в. между Венецией и Венгрией велась упорная борьба за овладение городом, который неоднократно переходил из рук в руки. В 1183 г. Задар отдался под покровительство венгерского короля Белы III — венгры изгнали тогда венецианского правителя и возвели в городе мощную крепость. В 1192 г. или 1193 г. Венеция попыталась было отвоевать его, но безуспешно. Венецианская плутократия тем не менее не оставляла намерений вернуть Задар под свое владычество и таким путем покончить с торговым могуществом соперника. Использование с этой целью сил крестоносной рати, оказавшейся в зависимости от Венеции, сулило последней заманчивую перспективу: представлялась возможность овладеть Задаром ценой наименьших затрат собственных людских ресурсов. Не случайно дож в своей речи, оттеняя могущество республики, указывает на ее неспособность самостоятельно отвоевать Задар; решить эту задачу можно не иначе, кроме как при содействии крестоносцев, к тому же, по условиям договора 1201 г., республика св. Марка получила бы в свою пользу половину всей захваченной добычи.