Завоевать сердце гения
Шрифт:
– Останусь, – процедила я.
– Отлично, – сверкнула белоснежной улыбкой Элеонора. – Я понимаю, что работа у Маккамона будет требовать от тебя полной отдачи, а значит, можешь не появляться в редакции, пока не соберешь нужный материал. Считай, это бессрочным отпуском за мой счет. А теперь иди, вечером пробки. Только, дорогая, забеги к стилистам. Пусть сделают из твоих рыжих кудрей что-то приличное. И подберут одежду спокойных цветов. Право слово, твоя лимонная юбка аж глаза режет.
Все повторялось. С точностью
На автопилоте, я спустилась на этаж ниже. Несмотря на вечер, работа кипела. На выходных отдел отправлялся на съемку и некоторые комплекты все еще не были окончательно готовы. На белых столах под яркими заводскими лампами лежали вещи, бижутерия, аксессуары и обувь. Стилисты перебегали от одного стола к другому, спорили, приносили новые детали и меняли местами остальные.
– Денни! – донеслось до меня. – Тебя к нам небеса послали, не иначе!
– Белая акула меня к вам послала, – проворчала я.
Йениффер, главный стилист журнала, окинула меня с ног до головы внимательным взглядом.
– Опять одета слишком ярко для важного задания? – хмыкнула она. – Одежды для серой мыши у нас хватает.
Йенниффер подвела меня к столу, заваленному фотографиями яркой одежды. Даже для меня яркой. От восторга у меня глаза на лоб полезли, все как я люблю. Питер Кларк станет моим фаворитом этим летом, это точно.
Я заметила ярко зеленый костюм с узкой юбкой и приталенный пиджаком с воланами. Он был само совершенство. С моими рыжими волосами, да если добавить красную сумочку и такие же ярко-красные туфли….
– Денни, ты меня слышишь?
Я тряхнула головой и посмотрела на Йеннифер.
– Что, прости? О чем ты говорила?
– Есть пять минут, чтобы помочь нам? У нас будет фотосессия Питера Кларка, у него новая коллекция весна-лето просто как с тебя списана. Говорят, в этом сезоне будут модными ультра-яркие цвета. Мои уже с ног сбились, чтобы гармонично подобрать аксессуары.
Я не верила своим ушам.
– Ты просишь меня, помочь вам?
– Да. Ты согласна?
– Еще бы!
Желтые колготы и бирюзовые туфли, малиновые сумочки поверх платьев в желтый горошек. Широкополые шляпы под цвет туфель. Я составляла ансамбли так, как сама бы с радостью носила эти вещи. Сложив фотографии в дюжину стопок, я поняла, что стилисты окружили меня, а сама Йеннифер качает головой.
– Невероятно, Денни! Мы провозились бы до завтра. Не думала перевестись к нам? Ты оказала неоценимую помощь! Знаешь, что? Плевать на костюмы серых мышек, какие Элеонора всегда выбирает для тебя. За то, что ты только что сделала, выбирай сегодня все, что захочешь!
Глава 6. Выставка
Хотя на само открытие я опоздала, до закрытия галереи оставался еще где-то час с небольшим, когда я вошла через стеклянные двери внутрь.
Полумрак, белый пол и серые
Народу тьма-тьмущая. К картинам близко не подпускают. Сколько, оказывается, у Маккамона почитателей его творчества! А потом я пробилась к ближайшему полотну и поняла, что именно так влекло зрителей.
Сами картины не знаю, меня не впечатлили. Черные мазки и капли поверх белой бумаги. Так вот ты какой, абстракционизм. Пройдя по залам, убедилась, картины были монохромными.
Перед каждой же из картин оцепленные от остальных зрителей, как жертвы преступления, лежали голые девушки. Эпатажный гений и тут решил всех удивить. Белье на них было тончайшее и телесного цвета, так что и не сразу его удавалось различить. Хотя, могу поспорить, Маккамону ничего не стоило выставить совершенно голых моделей перед публикой.
Модели перед картинами вряд ли были те самыми музами. Просто Маккамон или его агент пытались выжать максимальную пользу из разразившегося скандала о сексуальной жизни гении.
Самого Маккамона нигде видно не было. Не явился на собственную выставку? С него станется.
Галерея была большой, с множеством ответвлений. Толпы сновали в обе стороны. То тут, то там покупатели договаривались со смотрителями галереи, и те, в свою очередь, снимали идентификационный номер картины со стены и передавали будущим владельцам.
Когда я дошла до темной ниши в другом конце галереи, ноги уже гудели. Маккамона нигде видно не было. На стене передо мной тоже висела картина, но перед ней не было голой модели. Вероятно, поэтому не было и зрителей. А еще не было таблички с номером, по которому каждый желающий мог ее приобрести.
– Отойдите немного, вблизи непонятно. Нужно смотреть издали. Не смотрите на детали, смотрите в целом. Почувствуйте эмоции, которые он старался передать.
Я покосилась на мужчину в темном. Эмоции? Да вы, должно быть, шутите.
Однажды я недоглядела за Дэвидом, и он изрисовал новенькие обои сверху донизу несмываемым черным маркером. Последнее, что я могла бы сказать бабуле, было: «Не смотри на детали, Ба, почувствуй его эмоции».
Спорить не стала. Сделала несколько шагов назад, наклонила голову вбок, как все ценители искусства. Ладно… Итак.
Черно-серая волна напоминала очертания тела. Несомненно, женского тела в движении. Как появилось ощущение движения, не знаю. При взгляде на полотно чувствовался некий ритм, страсть… Слияние. И все это в чертовых линиях и точках!
– Ни хрена себе, – выдохнула я.
Картина отличалась от тех первых, прямо у входа. Она была гармоничней, а мазки кисти мягче, изящней.
Мужчина усмехнулся. Несмотря на полумрак, он был в темных солнечных очках.
– Вижу, вы действительно кое-что разглядели. Он давно не создавал ничего подобного. Только здесь чувствуется большее.