Завоеватель сердец
Шрифт:
Рауль слабо улыбнулся.
– Я видел его всего один раз в жизни, – признался юноша. – Он въехал в Эвре во главе отряда своих рыцарей, а по правую руку от него на коне скакал Рауль де Гасе. Его лицо промелькнуло передо мной, когда он проезжал мимо, и вдруг меня как громом поразило: я понял, что вижу того самого человека, о котором так долго мечтал. Не думаю, будто он упустит… что-либо.
– Что за чушь ты несешь! – нетерпеливо вскричал Хуберт. – Если низкорожденный мальчишка девятнадцати лет от роду сумеет навязать свою волю Нормандии, это станет таким чудом, о котором ты и мечтать не мог. У него и так хватало собственных неприятностей, пока он оставался под опекой, но ежели это правда, что он разогнал своих опекунов, то скоро в герцогстве начнутся веселые дела.
Хуберт покачал головой, недовольно бормоча себе под нос, что кое-кто совершил несусветную
Эйдес прервал отцовский монолог, поинтересовавшись у Рауля, неужели он настолько туп, что попытается присоединиться ко двору герцога в Фалезе. Рауль опять ответил не сразу, а когда заговорил, то сказал столь удивительную вещь, что даже Гилберт раскрыл от изумления рот, позабыв свои обиды.
– Он, конечно, бастард, – согласился Рауль, – бастард и совсем еще мальчишка, и тут ты совершенно прав, отец. Но я хотел следовать за ним с того самого дня, как взглянул ему в лицо, быть может, к великой славе, а быть может, и к смерти. – Вдруг юноша опустил ресницы. – Вы не понимаете меня. Наверное, вы не видели Вильгельма. Его выражение лица притягивает меня. Такому человеку можно довериться, не боясь, что он тебя предаст. – Юноша умолк; заметив, как смотрят на него отец с братьями, покраснел и смущенно пробормотал: – Быть может, мне еще и не разрешат служить ему. Я полагал, милорд скажет мне об этом.
Хуберт грохнул кулаком по столу.
– Если хочешь служить знатному сеньору, служи Рожеру де Бомону! – выкрикнул он. – Видит бог, я не имею ничего против молодого Вильгельма – нет, и я не объединился бы с Роже де Тони против него, как сдуру поступил твой брат Гилберт! – но не нужно быть провидцем, чтобы понять: бастард долго не заживется в Нормандии. Ты хотя бы соображаешь, глупый мальчишка, что с того дня, как герцог Роберт – упокой Господь его душу! – погиб в своем крестовом походе, Нормандия лишилась мира, и все из-за незаконнорожденного младенца, поставленного во главе герцогства? А что сталось с его опекунами? Ален Бретонский был первым, и какой его ждал конец? Ты сам тогда был еще ребенком, но Ален умер, его отравили в Вимутье, а король Франции вторгся в Аржантан и захватил пограничную крепость Тийер, которую удерживает и по сей день! Что, наступил тогда мир? Или мир воцарился, когда Монтгомери зарубил сенешаля Осберна в собственной спальне герцога? Или он наступил после смерти Торкилла, когда Роже де Тони объявил герцогу войну? Разве может быть мир в стране, бразды правления которой держит в руках сущий подросток? Ты, наверное, бредишь, если решил снискать славы на службе у мальчишки, родившегося под столь несчастливой звездой!
– Неужели? – вспылил Рауль. – Однако разве станешь ты утверждать, что это наш герцог повинен в столь неудачном начале? Ты говоришь о его детстве, но я-то помню, как Тостен Гоз осмелился занять замок Фалеза и выступить против него вскоре после того, как милорд герцог расправился с повстанцами.
– Ба, да это же де Гасе взял замок штурмом от имени герцога! – презрительно заявил Гилберт. – Сдается мне, голова твоя забита всякими глупыми выдумками и тебе не помешает хорошая трепка.
– Только попробуй! – огрызнулся Рауль. – Получишь сдачи, обещаю.
– Все, довольно! – вмешался Хуберт. – Парень скоро поймет собственную ошибку. Пусть себе послужит у герцога, если милорд сумеет устроить ему это. В случае моей правоты он вернется домой разочарованным – что ж, за моим столом ему всегда найдется место. А ежели окажется прав он и герцог проявит себя таким же государственным мужем, каким был его отец, что ж, тем лучше для всех нас! Но сейчас вы пожмете друг другу руки и думать забудете об этой ссоре!
Слово Хуберта было законом в Харкорте, особенно когда он произносил его таким тоном. Гилберт и Рауль обменялись рукопожатием через стол, изобразив на лицах такое дружелюбие, на какое только были способны. Эйдес же остался сидеть, нахмурив брови и невидящим взором глядя куда-то перед собой, пока наконец не решил проблему к собственному удовлетворению. Подняв глаза, он напыщенно произнес:
– Я понял, в чем дело. Рауль увидел герцога и, найдя его достаточно миловидным, вбил себе в голову, что хочет служить под его знаменем. Один мальчишка следует за другим.
– Да будет так, – провозгласил Хуберт. – Пользы здесь я не вижу, но и особого вреда тоже. Пусть один мальчишка следует за другим.
Глава 2
Пол в замке Фалез был усыпан тростником, а стены – увешаны гобеленами; в обеденный час в нем расставляли разборные столы на козлах, со скамьями и табуретками, на которых и рассаживался двор. Только герцогу подавали кресло с изогнутыми подлокотниками и высокой спинкой; у каждого из его благородных соратников табуретка была своя, а вот рыцари с оруженосцами теснились на скамьях за столами, тянувшимися вдоль всей залы. В центре ее горел огонь, окруженный горой пепла, подле которого вытянулась пара огромных алаунтов [7] , сонно щурившихся в багровых жарких отсветах пламени. Прочие псы вольно бродили меж ножек столов, ожидая подачек в виде кусков мяса и устраивая шумные драки из-за костей, которые швыряли им хозяева.
7
Алаунт (алан) – почти вымершая порода собак. Ряд современных пород собак считается прямыми потомками алаунтов. Как полагают, первоначально они напоминали кавказских овчарок. Это большие собаки разных видов со светлой короткой шерстью.
Раулю, по прошествии трех месяцев так и не привыкшему к жизни при дворе, зала казалась исполинской. Гобелены не давали разгуляться сквознякам, и внутри было душно; пахло собаками, дымом и жареным мясом. С одной стороны, на возвышении, за столом сидел герцог. В перерывах между сменой блюд его менестрели играли и пели, а шут Гале дурачился да рассказывал непристойные байки, от которых бароны, окружавшие герцога, покатывались с хохоту. Сам Вильгельм тоже иногда улыбался, а однажды метнул на шута быстрый и грозный взгляд, когда тот проехался по поводу целомудрия нового короля Англии. Два года тому им стал Эдуард, сын Этельреда, до того гостивший в Нормандии и бывший другом молодого герцога. Но в остальном все свое внимание герцог уделял соколу, которого пересадил с жердочки позади кресла себе на запястье. Птица, впивавшаяся когтями ему в руку, когда он дразнил ее, казалась сильной и свирепой, у нее были яркие и жестокие глаза, горевшие над изогнутым клювом.
– Редкой у вас породы сокол, монсеньор, – сказал Хью де Гурней. – Говорят, он никогда не промахивается.
Вильгельм погладил пальцем перья сокола.
– Никогда, – подтвердил он, не поворачивая головы.
Заливистый рев труб в другом конце залы возвестил о появлении головы вепря, того самого, что герцог собственноручно заколол в лесу Гуфферс. Голову зверя внесли на огромном серебряном блюде и подали к той части стола, где сидел Вильгельм. Один из управляющих принялся разделывать ее, а слуги с ломтями на длинных вертелах разбежались вдоль стола, предлагая мясо гостям герцога.
В дальнем конце залы, где сидели гости попроще, стоял громкий гул голосов. Разговор вертелся вокруг предполагаемого визита герцога в Котантен. Он намеревался отправиться в Валонь [8] , дабы поохотиться на медведей в тамошних лесах, и собирался взять с собой лишь небольшой эскорт, поскольку предоставленные ему покои не вместили бы даже столь жалкий двор, как тот, что герцог держал в Фалезе.
С ним должны были поехать несколько его баронов и личная охрана из рыцарей с дружинниками под командой Гримбо дю Плесси, смуглого угрюмого мужчины с губой, рассеченной шрамом, который он получил в одном из прошлых сражений. Гримбо входил в ближний круг герцога и сейчас сидел рядом с Раулем за столом у двери. Насколько знал юноша, сопровождать герцога должны были всего два лорда: Хэмфри де Боэн, чьи земли лежали на самой границе Котантена, и Ги, младший сын Бургундской династии, сидевший по правую руку от герцога.
8
Валонь – коммуна во Франции, в регионе Нижняя Нормандия, в департаменте Манш. Город расположен в 20 км к югу от Шербур-Октевиля, на берегу реки Мередере, в центре полуострова Котантен. Валонь – это старинный центр проведения сельскохозяйственных ярмарок, торговли и ремесел. Наряду с предприятиями по переработке молока здесь расположены также столярные, швейные и строительные мастерские.