Завтра нас похоронят
Шрифт:
— Комиссар, — тихо позвал он.
Ланн не повернул головы, и Ларкрайт подошел вплотную. Опустился на колени, чтобы заглянуть Рихарду в глаза. Некоторое время не двигался, потом робко протянув руку, коснулся плеча. Вдруг пальцы Ланна сжали его запястье так крепко, что Карл не сумел сдержать вскрика. И это вернуло комиссара к реальности — взгляд снова стал осмысленным, зажёгся знакомой яростью. Резко выпрямляясь и рывком поднимая инспектора с колен, он спросил:
— Ты забыл приказ?
— Я…
Все придуманные слова мгновенно
— Я тебя предупреждал. Не входи сюда просто так, особенно когда я зол на тебя, особенно…
Он осёкся, скривившись от боли. Глубокие раны на руке сильнее закровоточили.
— Вы поранились, — прошептал Карл, пытаясь хотя бы пошевелить пальцами, которые теперь были испачканы в крови Ланна. — Позвольте, я…
— К чёрту.
Ларкрайт закусил губу, упрямо не отводя взгляд, твёрдо произнёс:
— Вы поранились о стекло, и у вас может быть заражение крови. Позвольте мне помочь. Вам… не восемь лет.
Рихард неожиданно расхохотался, услышав эту недавно сказанную им самим фразу. Его смех звучал низко и угрожающе. Глянув на инспектора потемневшими от злости глазами, комиссар выразительно спросил:
— Почему ты это делаешь? Тебе давно пора сгинуть из этого ада к чёртовой матери, Карл! Проваливай. Уезжай. Исчезни.
Странно… тон был спокойный. Почти ледяной. Пальцы по-прежнему крепко сжимали его руки, но уже не причиняли боли. И он ждал ответа. Который был всего лишь один, выдумывать у инспектора уже просто не было сил. Не поднимая головы, ощущая, как арканный страх давит на гортань, он произнёс:
— Потому что вас я в этом аду не оставлю. У меня нет и не было других причин. Простите. Вы мне как отец. Вы на него похожи. Вы…
Он устало зажмурился, сдаваясь уже окончательно. Но неожиданно руки Ланна разжались, и инспектор открыл глаза. Правда, голову поднять он так и не решился. Не сдержал тяжёлого вздоха, за которым последовало последнее, что он хотел сказать:
— Я хочу, чтобы вы были счастливы. С вашей дочерью. И…
— Пожалуйста, прости меня. Я погорячился.
Этого он не ждал. Чего угодно, только не этого. Резко вскинул голову, чтобы встретиться с взглядом светлых глаз в сетках морщинок. Комиссар Ланн тяжело вздохнул. Наверно, он не мог сказать больше ничего, но и этого было вполне достаточно. Ларкрайт попытался улыбнуться:
— Так вы… позволите мне перевязать руку?
Летчик
[Восточная Жeлeзнодорожная Колeя. 12:01]
Это ощущение напоминало мелкие царапины на сердце. Множество мелких царапин. Я навсегда запомню, что мне не стоило этого говорить. Зачем, зачем я её напугал, она же во многом так и осталась ребёнком, сколько бы….
Хмурясь, я смотрел в холодную рябь озера, на дне которого покоился мой самолёт.
— Доброе утро, — прошелестел рядом тихий голос.
К ступеням вагона подошла Карвен. Невольно я отметил, что выглядит она чуть лучше, чем вчера, — лицо бледное, но уже без зеленоватого оттенка, круги под глазами стали меньше. Хотя я по-прежнему не понимал, как она вообще держится на ногах — ходила Карвен медленно, сутулясь, не поднимая глаз. И первый же порыв ветра вполне мог её унести.
— Привет, — я подвинулся, предлагая сесть рядом.
Она, стоя на месте, пытливо смотрела на меня.
— Что?
— Ты её любишь?
Хорошее начало разговора. Речь явно шла о Принцессе. И на секунду я напрягся, не совсем понимая, что отвечать — обращать всё в шутку, слать девчонку куда подальше или говорить правду, которой я и сам не знал. Вчерашние слова стояли в горле комом, под рукой я до сих пор чувствовал худые плечи Вэрди.
— Хоть немного? — продолжила Карвен.
Немного. Любовь — только до щемления в груди, для того, чтобы почувствовать другое, можно просто хлебнуть лишнего. Но Карвен была ребёнком, таким же, как Принцесса. И я понимал, что она имеет в виду и почему спрашивает. Я был чужаком. Опасным. И все они пытались понять, стоит ли мне доверять.
— Она мне очень дорога, — тихо ответил я. — Я ко всем вам привязался. Хотя… — улыбнувшись, я пожал плечами, — у меня больше никого и нет, так что ты не удивишься. Да, Карвен, я люблю её.
Она не улыбнулась. Подойдя на шаг и глядя на меня снизу вверх, сказала:
— Если ты сделаешь ей больно, если ты уйдёшь, если ты нас предашь, я рассержусь. И тебе будет очень плохо.
Маленькая ведьма. У этой девчонки был действительно пугающий взгляд. Порыв ветра, налетевший непонятно откуда, не сбил её с ног, а вместо этого больно хлестнул меня по лицу и взъерошил волосы, забрался за воротник. Карвен усмехнулась. Мне казалось, я не верю в такое. Совсем не верю. Но сейчас, наедине с этой чёртовой девчонкой, мне стало жутко. И всё же я с улыбкой приложил ладонь козырьком ко лбу:
— Вас понял. Разрешите идти?
И тут же я скривился от нового приступа головной боли. Чёрт возьми… перед глазами всё почернело, а мышцы налились слабостью. Может быть, я служил в армии? Иначе откуда это рефлекторное движение, от которого снова проснулось воспоминание?
Услышав, что я застонал, Карвен вдруг подступила ещё ближе, поднялась на нижнюю ступеньку и положила свою прохладную ладошку мне на лоб:
— Хочешь, я…
— Не надо… — просипел я, отстраняясь. — Лучше уйди.