Завтра
Шрифт:
Лихорадочно рыскаю в голове в поисках советов, которые давал мне доктор, в предотвращении приступов. Не успеваю даже глаза распахнуть, как уже срываюсь с места в поисках карандаша, или любого другого пишущего предмета. Нарисовать. В лечебнице мне советовали делать именно это. Выводишь на бумагу то, что тебя гложет в мыслях. Но в Капитолии я даже думать об этом не хотел. В приступах чаще всего присутствовала она, и я придерживался тактики: «Чем меньше буду думать о Китнисс и видеться с ней, тем быстрее они уйдут!» Прав был, однако…
Лихорадочно нашариваю карандаш и начинаю изображать всё
Я очень редко рисовал карандашом, да и вообще в последнее время почти не брался за различные этюды. Рука сначала неуверенными и дрожащими движениями рисует первые очертания, а потом с каждым разом всё ровнее и ровнее. Точнее и точнее. Изображаю иллюстрации на стенах, и они тут же исчезают из мыслей, оставляя на своём месте пустоту. Освобождают голову и позволяют думать самому.
Даже когда приступ заканчивается, я не тороплюсь прекращать рисовать вместе с ним. Карандашом, вычерчиваю серые, как и моя жизнь, линии новых и новых иллюстраций, какие только могу вспомнить. Только когда стена заканчивается, и я натыкаюсь на свои же, ранее изображённые, рисунки, ошарашенно отступаю на шаг назад. В хлам истёртый карандаш сам выпадет из руки, и я только сейчас осознаю, что сделал. Проделанную работу тоже можно назвать своеобразным приступом. Я не осознавал, что делал, но это помогло. Благо лучше видеть кошмары на стенах, чем круглосуточно у себя в голове. Теперь так и будет – лучше.
========== 12. ==========
Спокойствие – это умение сохранять ясность ума и трезвость рассудка при любых внешних обстоятельствах.
В нерешительности стою на пороге её дома.
Снег, наконец-то, перестаёт выпадать и теперь белым пушистым одеялом лежит на земле, блестя на свете, льющемся из окон. Вечер только-только наступает в Дистрикте, а темнеет уже значительно раньше.
Тяжело вздыхаю и снова перевожу взгляд на дверь. После дневного приступа мне особенно трудно сейчас просто, как ни в чём не бывало, зайти к ней в дом. Но ведь я обещал. И Китнисс согласилась.
Делаю несколько коротких стуков в дверь, прежде чем внутренний голос успевает возразить, и отчего-то облегчённо выдыхаю. С души, словно, часть груза сваливается, но оставшаяся половина всё так же продолжает давить. Успеваю отойти всего на пару шагов назад, прежде чем дверь открывается и на пороге появляется Китнисс. На ней уже не заношенная ночная рубашка, а свитер мягкого персикового цвета и обычные брюки. Влажные волосы завиваются и кажутся темнее обычного. Они, не расчёсанными локонами, ложатся Китнисс на плечи, оставляя мокрые следы на одежде. Кожа у девушки нежно-розовая, на морозе становится ещё румянее.
– Привет,- смущённо Китнисс, чуть приподнимая уголки губ в подобие улыбки.- Заходи.- Она отходит в сторону, позволяя мне пройти. Девушка непринуждённо машет рукой в сторону гостиной, и я успеваю заметить, что в ладони она держит щётку для волос.
Я ещё ни разу не был в её доме без причины. Не заходил просто так. И сейчас очень непривычно находиться здесь. Чувствовать и вспоминать о хозяйке дома по каждой мелочи: раскрытая книга на столике, кофта на спинке стула, чуть завядшие цветы на подоконнике…
– Чай будешь?- спрашивает Китнисс, отвлекая меня от мыслей. Не успеваю даже ответить, как она уже идёт в кухню, мимоходом кинув расчёску в гостиной. Девушка быстро откидывает волосы за спину, на ходу поправляя свитер. Я внимательно наблюдаю за Китнисс, и её движения кажутся мне несколько скованными, поспешными, необдуманными. Видимо, я слегка застал хозяйку дома врасплох своим приходом, да ещё теперь так пристально на неё кошусь. Поспешно отвожу взгляд в сторону, но тут натыкаюсь глазами ещё на очень интересную вещь.
– Неужели я так плохо готовлю?- Губы трогает лёгкая улыбка, и я тянусь рукой к паре печенья, лежащем на столе. Я отчётливо помню, как передавал точь-в-точь такое же Сей около недели назад.
– Нет!- отрывисто восклицает Китнисс, отчего я тут же отдёргиваю руку. Девушка виновато закусывает губу, а на щеках появляется еле заметный румянец.- Нет,- повторяет она, присаживаясь на край стола, недалеко от моего места.- Всё отлично. И дело не в тебе… Я. Просто.- Китнисс то и дело запинается, а потом вновь начинает взволнованно откидывать волосы за спину, хотя они уже и так лежали вполне нормально.
– Можешь не говорить,- советую я, хотя сам до невозможности хочу узнать правду. Девушка прерывисто вздыхает, затем поднимается с места и неторопливо идёт к шкафу.
– Дело не в тебе, а… Во мне.- Пусть она и стоит ко мне спиной, но даже по голосу не трудно представить выражение её лица. Растерянность, испуг и смущение с примесью извинения. Дверцы буфета с лёгким скрипом открываются, и Китнисс одной рукой берёт с полки сразу две чашки.- Это как память, понимаешь?- Она оборачивается ко мне через плечо и в серых глазах теплится надежда.
Хмурюсь и рассеянно качаю головой. Я, правда, хочу понять и осознать, что девушка имеет в виду, но при этом не хочу лгать.
Китнисс задумывается, поджимает губы и снова отворачивается. Она, как и я, не знает, стоит ли говорить правду. Можно ли доверять человеку, которого уже с горечью похоронил в памяти?
– Я живу прошлым,- неуверенно говорит девушка и свободной рукой начинает доставать из шкафа что-то ещё.- У меня нет настоящего, как и нет будущего. Есть только прошлое и воспоминания. Порой они даже краше,- с презрительной усмешкой, замечает Китнисс. Боком она захлопывает дверцу шкафа и подходит к столу, чтобы осторожно разложить всё, что смогла взять.- И если есть хоть что-то напоминающее об этом прошлом,- девушка упирается ладонями в деревянную поверхность и еле заметно кивает подбородком в сторону небольшой тарелки с печеньем.- Приходится цепляться как за спасательный круг,- Китнисс вновь переводит на меня свои горящие серые глаза, как вдруг внезапно вся её уверенность рассеивается. Девушка откидывается назад, перестаёт облокачиваться о стол, и опять начинает теребить спутанные тёмные волосы.- Ведь ты никогда не можешь знать наверняка, снизойдёт ли такая благодать завтра, послезавтра, или после послезавтра…- бормочет она, обращаясь уже к самой себе.