Завтрашний ветер. Незнакомка
Шрифт:
— Советники не приходят к простым наемницам.
— Что ты! Он совсем другой! Не зря же его называют «надеждой» нашего Дома.
Щеки Неминды раскраснелись, глаза сияли, а грудь вздымалась от волнения. Перехватив взгляд Аррайды, девушка вздернула плоский нос:
— Не сочти меня восторженной дурочкой. Я чту Атина Сарети как отца. Он очень помог нам… моей семье. Когда мой отец был вынужден оставить службу в Легионе, мы почти умирали с голоду, и советник Сарети спас его и меня. С тех пор… я преданно его люблю, — опустив глаза, она стала накручивать на палец крутое колечко волос, — а когда отец
— Извини. Я мало разбираюсь в этом.
— А я горжусь своей службой.
Неминда вскинула подбородок:
— Спроси. Хоть любого ратая, хоть легионера… И каждый скажет, что пусть Великий Дом Хлаалу и лижет пятки Империи, но все равно простые люди уважают больше Редоран, потому что редоранцы искренне чтят и защищают свою землю и свой род. Поверь, Атин бы пришел. Но его гораздо проще защищать от убийц в личных покоях, чем где-либо еще.
— От убийц?
— Ему осталось продержаться две недели. Видишь ли… Великие Дома не ведут войну в обычном смысле, когда сходятся две армии и решают, кто сильнее, — Неминда откинулась к спинке кровати и сложила руки на коленях, приготовившись к долгим объяснениям. — После всех битв и междоусобиц Морроувинд так обезлюдел, что данмерам даже пришлось разрешить смешанные браки и иммиграцию из других провинций. И чтобы не стало еще хуже, Хлаалу, Телванни, Редоран, Индорил и Дрес заключили договор, по которому войну Домов объявляет и ведет один единственный человек.
Она тяжело вздохнула, запустила пальцы в кудрявые волосы.
— В общем, враждебный Дом покупает у императора "приказ на благородную казнь" для наемных убийц Мораг Тонг, и они начинают охоту. Если жертва продержится год и один день, убийц отзовут, и война считается выигранной. Если погибнет — враги получают обусловленные преимущества.
— И объявить такую войну может каждый?
Неминда тихонько рассмеялась:
— Что ты! Конечно нет! Лишь человек, известный своими заслугами перед Домом и благородством.
Аррайда сощурилась и стиснула губы, задумавшись:
— Но… тогда получается… если они погибнут — Дом лишается лучших своих людей.
— Тебе странны кажутся наши обычаи? Но тот, кто ведет свой народ, должен рисковать ради него. А разве не так? И я… мы не дадим ему погибнуть, слышишь?! Вот что… Если ты хорошо себя чувствуешь, мы пойдем к нему прямо сейчас.
Лихорадочное нетерпение Неминды, казалось, передалось наемнице. Она подскочила к гардеробу, но, глянув на изысканную обувь, выстроенную рядами в нижнем ящике, решила, что все же пойдет босиком. Вряд ли здешние полы усыпаны колючками и осколками, а на каблуках Аррайда точно чувствовала бы себя неуверенно.
Неминда уже протягивала ей плащ.
— За вещи не беспокойся. У нас не воруют.
И все же девушка на всякий случай сунула невидимую сумочку под кровать. Надела пояса с ножами и зельями. Приладила за спиной клеймору, укрылась плащом и по просьбе распорядительницы пониже спутила капюшон:
— Я готова.
Почти никто не встретился им ни в анфиладах парадных покоев, ни в освещенных редкими факелами коридорах — исключая патрули, обращавшие на девушек ровно столько внимания, будто те были из стекла, да похожих на идолы стражей в костяных доспехах, что застыли у преграждавших путь дверей, решеток и на поворотах коридоров. Удивленной Аррайде распорядительница пояснила, что нарочно подгадала время к завтраку, дабы не давать пищи любопытным.
Неминда отпирала ключами со сложными бородками визжащие замки; нажимала рычаги, утопленные в стену, открывая неожиданные проходы. Раз или два просила Аррайду ступать за ней след в след, чтобы не потревожить поющие «полы».
Некоторые ловушки наемница обнаружила самостоятельно.
Ряд отверстий в стене — то ли для стрелок, то ли для ядовитого дыма…
Закрепленный клином переворотный блок: выбей клин — и наступивший на камень незваный гость полетит в яму с кольями или чем похуже…
Несколько растяжек, рывок за которые спускает подвешенный к своду груз…
Мягкие туфли Неминды тихо шуршали по каменному полу, а идущую босиком Аррайду и вовсе не было слышно. И потому им удалось застать врасплох мужчину в рабочей одежде, пытающегося приподнять в нише ломиком крышку люка. Ломик пару раз соскальзывал с неприятным лязгом, мужчина вздрагивал и судорожно озирался. Рядом стояло ведро с набором разнокалиберных щеток на длинных ручках.
Наконец трудяге, которому, похоже, усердно помогали снизу, удалось своротить тяжелый круг. Некто в маске, одетый в черное, и оттого заметный лишь в движении, уже высунул голову и положил локти на край, чтобы подтянувшись, вылезти наружу.
— Эй! Ты…
Рабочий охнул, отвалился и, опрокинув ведро, мешком сполз по стене. Неизвестный нырнул обратно. Аррайда подняла руки, чтобы запустить вслед огненный шар, и тут Неминда сжала свой пояс.
Безмолвный вопль пронесся по коридору. Он давил на уши и на глаза, и огонь разлетелся из горсти бесполезными искрами, а намертво затверженные строки заклинаний просто вымело у наемницы из головы. Ее шатнуло к стене напротив сомлевшего мужика. И чувствовала она себя ничуть не лучше.
Лязгнули с двух сторон опускные решетки-герсы. Грохоча сапогами, подбежали стражники.
— Они внизу, осторожно! — крик Неминды показался наемнице глухим, как сквозь шлем. — Люк на место — и стали сверху! И сказать ловцам: пусть стерегутся, я спускаю туда кипяток!!
Задрав платье, чтобы не путалось в ногах, распорядительница унеслась, точно ее толкали в спину, и через какую-то минуту (так показалось Аррайде) вернулась, запыхавшись, но со счастливым выражением на лице:
— Я туда весь кипяток из куба ухнула!
— И как?
Неминда посмотрела на растопыренные дрожащие пальцы:
— Хорошо… Только истопника напугала… до у… колик!.. Лопату выдрала — и в кольцо, заслонку дернула…
— Поймаем в сеть полусваренную рыбку.
— А вару не мало будет? — засомневался один из караульщиков.
— Там труба полупроходная! И на своде враспор не повисишь — склизко, так что хватит с них…
— С фантазией у них стало туго.
— Что ты! Чем проще, тем надежнее. Подкупили золотаря, завтрак, в коридорах пусто. Госпожа Неминда, не проходи вы тут… И ведь не допросишь: сдох.