Здравствуй, 1984-й
Шрифт:
И побрели мы, дождем заливаемы, ветром сносимы, к мосту.
А перейти мостик – еще та задачка! Мостик был однополосный с перилами по краям. Так вот, с одной стороны перил не было совсем, а оставшиеся выглядели ой как ненадежно. Может, веревкой связаться вместе?
– Иди, Толя, первый, – говорит тетя Маша, подтверждая мою версию о том, что меня не жалко.
Иду осторожно, стараясь не наваливаться на перила и глядя под ноги. Плавать я не умею и смотрю на поток воды под мостом неприязненно. Уже пройдя самую опасную часть и видя приближение берега, я расслабил
Глава 21
Мыслей в голове не было, действую на одних инстинктах. Цепляюсь руками за остатки настила, но ветер сносит меня в реку. Я тону? Бурная речка, это только часть беды, а то, что в ней сейчас много хлама, вроде обломков досок, это проблема. Нелепо барахтаюсь, но приноравливаюсь плыть по течению, и тут вдруг мои ноги цепляют землю. Матерясь, встаю на отмели, зря я старался плыть, тут глубина полметра всего. Выхожу на берег, пытаясь отжать хотя бы пиджак, и вижу Фарановых, бегущих ко мне.
– Толя, как ты напугал нас! Силы мало за перила держаться? – сразу наехала тетя Маша.
– Силы хватает, просто я легкий, – говорю и начинаю смеяться над собой.
Дальше был ад пешего похода до поселка. Аленка окончательно устала и еле передвигала ноги. Мы вроде и по дороге шли, но были все в грязи. И подвезти некому!
– Всё, я больше не могу, – сказала Аленка и зарыдала, успокаиваемая мамой. – Мы еще и полпути не прошли.
– Вон там под деревом трава сухая, значит, не льет на голову, – оглядевшись, заметил я. – Вы там ждите, а я в поселок за мотоциклом или, может, машину найду.
– Толя, стой! – кричит вслед тетя Маша, но я уже рванул под еще сильным дождем вперед по лужам.
А Штыба бегать-то не умел, и мне пришлось нелегко, но минут за двадцать я добрался до поселка, и сразу повезло – увидел беременный «Запорожец», из которого под прикрытием от дождя в виде накинутой на голову куртки, выбирался мужик.
– Дяденька! – мальчишеским голосом завопил я, презирая свое малолетство.
Дяденька, вернее дедушка, наотрез отказался помочь, сволочь старая. Даже за деньги, которые я ему посулил. Да не поверил, наверное. Я бы и сам послал, если бы ко мне подбежал грязный пацаненок и пытался уговорить поехать хрен знает куда, да еще без оплаты, ну или оплаты в будущем.
Не успел я расстроиться, как увидел… Кондрата! Он мокрый и злой ехал на батином мотоцикле с коляской.
– Толя, ты чего тут шаришься? – удивился он, лихо подкатив ко мне. – И мокрый весь, в грязи.
– Поехали за Аленкой Фарановой, – кричу ему, садясь сзади.
– Рехнулся? Я батю ищу, да на кой тебе Фаранова? – озлился друг.
– Она километрах в трех отсюда, сидит под деревом. Они с теть Машей тоже мокрые все. А я сегодня чуть не утонул.
– Ничё не понял, но поехали, раз недалеко.
До места добрались быстро, но понимаем, что вчетвером нам тесновато будет. На сорок девятом «Иже» два места и люлька. Причем водительское место ниже, чем пассажирское позади него. Может сесть водитель и пассажир, и двое в люльку. Задача известная про козу, капусту и волка, или навроде того. Тетя Маша в люльке с Аленкой и мною помещается с трудом. Одна там? Так это нам втроем впереди ехать с Аленкой в облипку, тьфу, в обнимку. Есть вариант, что я с Аленкой вдвоем в люльке, но это тоже в облипку. Это вам не математика! Соломоново решение принято – тетя Маша сама садится за руль, Аленка сзади нее, и мы с Кондратом в люльке. Доехали быстро. Наскоро попрощавшись, пошел к себе. Бабка, увидев меня такого красивого, просто офигела.
– Что с тобой произошло? Новый же костюм, – огорченно причитала она.
Дождь льет в поселке не так сильно, как на дороге, и бабуле не понять моих страданий.
– Я в реку упал, – признаюсь ей.
– Переодевайся и в баню, как знала, затопила, – вздыхает старушка. – Это все стирать, а все ведь новое.
Отогревшись в парилке, иду спать. Сейчас бы водочки, но мне дают стакан теплого парного молока, и оно действует не хуже, чем спиртное.
Утром решаю проведать Фарановых. Завожу мопед. В нашей деревенской части поселка лужи составляют большую часть территории. По дороге наблюдаю, как пацаны, сделав плоты из поддонов и пенопласта, вооружившись палками, устраивают бои в этих лужах. Там, кстати, кое-где приличная глубина, но кого из мальчишек это когда останавливало?
Дождь стих еще ночью, наделав дел по всей округе. Доехал до пятиэтажки, где живут мои вчерашние попутчики, и задумался. По причине каникул на улицах полно шпаны и прочих хулиганов, и оставлять мопед без присмотра не комильфо. Как проведать мне Аленку? Пришла даже в голову мысль дать двадцать копеек за то, чтобы покараулили транспортное средство.
Подумав, отказался, не нужно тут прогрессорствовать, местная молодежь легко может понять возможность халявных денег. Решаю закатить его в подъезд, и так с ним и поднимаюсь до третьего этажа. Звоню в дверь, открывает Олег-младший.
– Привет, – киваю ему, – Аленка дома?
Он молча освобождает проход.
– Кто там? – кричит вчерашняя больная.
– Жених, – буркает брательник.
Я так понимаю, отца и матери дома нет, на работе.
– Ой, Толя, – обнимает меня Фаранова в самовязаном длинном свитере. – Я так рада, что ты не утонул!
– А я-то как рад, – поддерживаю ее настроение.
– И не жених вовсе! – кричит Аленка брату. – Нужна я ему, он там в городе пучок таких найдет.
– Ты такая одна, да и сама увидишь, через годик за тобой столько ухажеров бегать станет!
– Ай, нужны они мне сто лет. Пошли чай пить, расскажешь, что там вчера было.
Чаек да с малиной идет хорошо. Аленка болтает без умолку обо всем – что отец приехал ночью и пьяный, краску пока не отвезли, но отвезут, что самой Аленке ставили банки и теперь там наверняка страшные синяки.
– Покажь? – я слушаю и поддакиваю в нужных местах.
– Дурак, да? Как я покажу, они на спине? – возмутилась рассказчица. – Олег дома же.
– А… – тяну я, удивляясь ее логике, мол, помеха только одна – брат-свидетель, а так показала бы.