Здравствуй, дочь!

Борн Амелия

– Потому что я не хочу - это достаточная причина?

Я принял задумчивый вид, потом решительно покачал головой:

– Нет, это не принимается. Придумай что-нибудь получше.

Она тяжело вздохнула и отстранилась, и я неохотно разжал руки, выпуская ее из надежного кокона. Казалось, если буду вот также держать ее в своих объятиях дальше - смогу отгородить от всего. Но правда состояла в том, что я годами отгораживался от нее самой. И теперь не мог отделаться от мысли, что всего этого могло бы и не случиться, если

бы я о ней заботился, как всегда того и хотел.

– Мне дают очень маленький процент на выздоровление, - наконец сказала Аня, отойдя от меня на расстояние и отвернувшись к окну.
– И я не хочу потратить последние дни на бесплодные попытки лечения. Я хочу провести их с дочерью - столько, сколько будет отмерено. Это мой выбор.

Я сделал глубокий вдох, пытаясь осознать сказанное. Наверно, ее мотивы можно было понять, но я отказывался их принимать. Слышал лишь главное - шанс есть! А значит, нужно бороться.

– Но ведь вероятность выздороветь есть!
– заговорил горячо.
– И ею нужно ей воспользоваться. Ради той же Леры! Ты можешь быть рядом с ней еще целую жизнь вместо того, чтобы пробыть считанные дни!

Мне показалось, что Аня снова всхлипнула. Однако, когда она повернулась ко мне лицом, во взгляде ее читалась твердость.

– Не мучай меня, Васнецов. Просто позаботься о… нашей дочери.

Подойдя ближе и поравнявшись со мной, Аня добавила:

– Хочешь пообщаться с Лерой, прежде, чем мы уедем?

Я лишь коротко кивнул в ответ. Я действительно хотел, вот только сам не знал, как к ней подойти. Но с чего-то все равно нужно было начинать.

Выйдя следом за Аней в гостиную, я подошел к дивану, на котором устроилась Лера и присел рядом. Дочь (как странно было думать об этой девочке именно так!) даже не повернула головы и мне пришлось обратить на себя внимание, заговорив:

– Что смотришь?

– «Алладина», - откликнулась она, так и не удостоив меня взглядом.
– Ты что, сам не видишь?

– Я давно не смотрел мультики, - признался с коротким смешком.
– Разрешишь мне посмотреть вместе с тобой?

Лера в ответ только передернула худенькими плечиками - сиди, мол, раз уж пришел. Мы молча пялились в экран какое-то время и я мучительно пытался придумать, как еще завязать диалог с ребенком. Которому, совершенно очевидно, не слишком-то нравился.

Лера прервала молчание первой. Повернув ко мне голову, неожиданно спросила в лоб:

– Почему ты нас бросил?

– Я не...

Едва заговорив, тут же прервался. Хотелось сказать, что я вовсе их не бросал - просто не знал ничего о ее существовании. Но ведь в какой-то степени она была права - за все эти годы я ни разу не приехал к ее матери. Считал, что это моя кара. Считал, что недостоин. И в итоге просрал несколько лет жизни собственного ребенка. Хотя почему Аня ничего мне не сказала сама - нужно будет еще у нее выяснить.

– Так получилось, - ответил Лере после паузы.
– Но теперь все будет по-другому.

– Тебе придется очень хорошо постараться, - серьезно проговорила Лера.

Я улыбнулся:

– Как насчет того, чтобы съездить завтра вместе в самый большой магазин игрушек?

– Постараться, а не подкупить, - фыркнула пренебрежительно дочь.

Черт возьми, она была права. Не все в этой жизни можно было купить. Увы, деньги не являлись панацеей. Невозможно было приобрести ни за какие суммы ни любовь своего ребенка, ни здоровье ее матери. С последним, впрочем, я еще намеревался поспорить.

– Я придумаю что-нибудь другое, - пообещал Лере, после чего она решительно спрыгнула с дивана и заявила:

– Нам домой пора. Пока.

– Пока… - пробормотал вслед, и, услышав звук захлопнувшейся двери, прозвучавший, как приговор, поднялся с места, чтобы вернуться к своему виски.

Все, что узнал за этот вечер, навалилось на душу тяжелым грузом. И виски - единственное, что мне теперь оставалось, чтобы хоть как-то забыться.

Часть 5. Аня

– Можно я не буду называть его папой?
– подала Лера голос, когда мы почти добрались до дома.

Весь путь обратно я не переставала задаваться вопросом: правильно ли сделала, поехав к Роману? В душе царила такая буря из самых противоречивых чувств, что я задыхалась. Наша встреча разбередила то, что я считала давно забытым, пережитым.

Отпущенным.

На деле же, ничего никуда не делось. Как я ни старалась ничем не выдать того, что чувствовала, сама понимала, что не смогу справиться с цунами, сносящим все на своем пути.

– Он тебе не понравился?
– как можно спокойнее уточнила я, взглянув на дочь в зеркало заднего вида.

– Не знаю. Кажется, хороший.

Поджав губы, я нахмурилась. Конечно, я не имела ни малейшего представления о том, как у нас с Васнецовым все сложится дальше, но вроде бы, он был настроен по отношению к Лере позитивно. И от меня зависело, чтобы и наша дочь тоже доверилась ему. Чтобы он стал ей близким человеком.

– Конечно, можешь не называть, - все же улыбнулась в ответ.
– Никто от тебя этого не требует. Но мы с ним продолжим встречаться. Я хочу, чтобы у тебя был отец.

– Я…

Наверно, она хотела сказать что-то вроде: «Раз он нас оставил, то я не хочу такого отца». По крайней мере, именно этого я и ожидала от Леры. Но вместо этого она продолжила:

– Я тоже.

И я почувствовала нотки облегчения. И еще кое-чего, что старалась гнать от себя куда подальше. Ревность.

Меня не станет, а Леру будут воспитывать Васнецов и его новая жена. Они станут ездить в путешествия, возможно, когда-нибудь моя малышка сама захочет назвать ее мамой.