Зеленоглазый горец

Хауэлл Ханна

– Вот пусть они и копаются в земле, потому что тебе это не пристало, пока лэрд не нашел себе жену, ты – самая знатная леди в Данкрейге.

– Многие знатные дамы не считают зазорным работать в саду.

То, как Эган прищурился, и то, как скрестил руки на груди, подсказало Анноре, что ее ответ прозвучал довольно резко. Но поза Эгана выражала надменность, а не угрозу насилия.

– Тебе лучше не проводить много времени на солнце, иначе почернеешь и покроешься морщинами, как эти крестьянки. А теперь ступай, тебя зовет Доннел.

– Хорошо, – сказала Аннора, поднимаясь и поправляя юбки. – Он хочет, чтобы

я снова сходила в деревню?

– Нет, кажется, в Данкрейге ждут гостей. Доннел хочет, чтобы ты проследила за тем, чтобы все было сделано как надо.

– А кто приезжает? Мне нужно это знать, чтобы решить, что подавать к столу.

– Лэрд Чизхолм с сыновьями.

Аннора тяжело вздохнула. Йен Чизхолм, лэрд Дабхьюиджа, был здоровенным, волосатым и потным. Два его сынка-верзилы были ничуть не лучше его. Одержимые идеей расширить границы своих владений, Йен Чизхолм и Доннел объединялись для совместных набегов. Порочный союз Чизхолма и Доннела грозил соседям новыми бедствиями и лишениями.

Чизхолмы считали, что Аннора тоже должна быть предложена им для развлечения. И если этого до сих пор не произошло, то только потому, что этому препятствовал Эган, за что Аннора, наверное, должна была бы испытывать к этому человеку благодарность. Однако она ее почему-то не испытывала.

– Хорошо, пойду поговорю с Большой Мартой.

– Да. И передай ей, что мы хотим, чтобы на столе было побольше мяса. И чтобы все было приготовлено, как следует!

Аннора не проронила ни слова в ответ, хотя ее так и подмывало пустить в ход свой острый язык. Большая Марта была превосходной кухаркой, ее способности были очевидны для всех. И ей не надо было напоминать о ее обязанностях. Аннора не собиралась передавать женщине слова Эгана. У нее сложилось впечатление, что Эган, точно так же, как и Доннел, использовал несправедливые придирки и оскорбления для того, чтобы держать людей в подчинении. Им хотелось, чтобы перед ними заискивали и старались их задобрить. Эгану было невдомек, что с Большой Мартой подобная тактика не сработает.

Аннора позвала Мегги и отвела девочку в дом. Поднявшись с ней в детскую, она оставила Мегги на попечение Энни, тринадцатилетней девочки, которая любила помогать ей, спасаясь в детской от назойливого внимания стражников Доннела. Приведя себя в порядок, Аннора поспешила на кухню.

– Большая Марта, – начала она, обращаясь к кухарке. Женщина в это время помешивала что-то вкусно пахнущее в кастрюле. – Сегодня мы ждем гостей к обеду.

– Знаю, – резко бросила Большая Марта, недовольно сверкнув глазами. – Старый распутник Чизхолм и его придурковатые отпрыски пожалуют.

– Стало быть, ты все уже знаешь, и я зря к тебе пришла.

– Да, я знаю, кто приедет и что этим дурням готовить, но это не значит, что ты зря пришла. Мне нужно нарезать яблоки, которые я принесла из кладовки.

– Буду рада помочь, – сказала Аннора и села за большой кухонный стол. Взяв из корзины яблоко, она принялась за работу. – А что, Хельга заболела? – спросила Аннора, сообразив, что одна из помощниц Большой Марты отсутствует.

– Да, ее не будет несколько дней, и это все из-за лэрда. Он вчера напился и избил ее.

Аннора вздохнула и покачала головой:

– Так ведь было не всегда, правда?

– У нас был лэрд, который любил свой народ. Он не заставлял девушек из поместья согревать его постель по ночам, хотя стоило ему только улыбнуться, и любая бы с радостью выполнила его желания.

Похоже, Большая Марта сегодня была словоохотлива, и Аннора собиралась извлечь из этого пользу для себя.

– Говорят, он убил свою жену.

– Нет, он не способен на такое. Вряд ли кто-то знает точно, что на самом деле произошло с Мэри Драммонд.

– Никогда не слышала, чтобы люди вспоминали о том, как она умерла.

– Неудивительно. Твой кузен не разрешает тебе ни с кем разговаривать. Иначе бы ты услышала правду о сэре Джеймсе Драммонде. Он был хорошим человеком.

Оглянувшись по сторонам, Аннора заметила, что ни одного стражника Доннела не было поблизости, поэтому Большая Марта говорила с ней так откровенно. Анноре каким-то образом удалось прошмыгнуть на кухню незамеченной. Обычный эскорт на время потерял ее из виду, чем Аннора не преминула воспользоваться. Она знала, что в любую минуту стражники могут ее хватиться и поймут, что недосмотрели за ней. И что она может услышать то, что ей знать не положено.

Аннора продолжала помогать кухарке на кухне, а сама тем временем задавала Большой Марте вопрос за вопросом, давая ей возможность высказаться и не перебивая ее. Аннора сожалела, что за три года, проведенных в Данкрейге, ей редко удавалось поговорить с Большой Мартой наедине, пусть даже Аннора не была в этом виновата. Чем дольше женщина говорила, тем яснее становилось Анноре, почему Маккей запрещал ей общаться с людьми. К моменту, когда стражники ворвались на кухню, они с Большой Мартой закончили нарезать яблоки, и у Анноры больше не было причин там оставаться.

Вернувшись в свою спальню, Аннора продолжала размышлять над тем, что поведала ей Большая Марта. Полученные сведения не имели ничего общего с тем, что Доннел рассказывал ей о бывшем лэрде Данкрейга. Если Большая Марта говорит правду, значит, Доннел еще хуже, чем Аннора предполагала раньше. По словам Большой Марты, сэра Джеймса Драммонда жестоко оклеветали, и народ Данкрейга страдает из-за этого.

Все это только усилило тревогу Анноры, но она понимала, что ей нужно сохранять осторожность. Необходимо внимательно во всем разобраться, чтобы исключить возможность ошибки из-за того, что она пристрастна и, может быть, судит предвзято. Нужно во что бы то ни стало восстановить истину. Ради себя самой и ради народа Данкрейга, который нужно освободить от тирании Доннела Маккея.

Глава 4

Джеймс чувствовал страх, и это раздражало его. Он осторожно крался к комнате, где хранились бухгалтерские книги. Джеймс досадовал на то, что ему приходится подобно вору крадучись передвигаться по собственному замку. За две недели, проведенные в Данкрейге, только сейчас ему представилась возможность проникнуть в комнату с бухгалтерскими книгами.

Оглядевшись по сторонам и отметив, что поблизости никого нет, он открыл дверь и проскользнул в помещение. Внутри почти ничто не изменилось – разве что на стене висели новые гобелены, а на полу лежал толстый ковер. Джеймс отметил про себя, что гобелены были изысканными. За ковер Доннел тоже наверняка выложил кругленькую сумму. Было очевидно, что Маккей ни в чем себе не отказывает, заботясь о собственном комфорте.