Зеленые маньяки
Шрифт:
– Нет. Ни звука. А может, она того… заснула?
– Ты сам в это веришь?
– Странный дом. Мне здесь сразу не понравилось. Сидел в темноте и спиной чувствовал, что за мной кто-то наблюдает. Никогда прежде со мной такого не случалось.
Вдвоем с Филиппом Катка стала поочередно открывать многочисленные двери, когда вдруг до ушей долетело гудение.
– Вроде там гудят, – Филя ткнул пальцем в сторону зимнего сада.
Не хотелось Катарине заходить в помещение с гигантской монстерой, ох как не хотелось, но другого выхода
Розалию Станиславовну, связанную по рукам и ногам толстыми воздушными корнями, они нашли лежащей на мраморном полу у кадки.
Русый парик свекрови валялся рядом, а сама Розалия, заливаясь слезами, не могла вымолвить ни слова.
– Розалия Станиславовна, кто это сделал? Кто вас связал?
– Н-не знаю. Я ни-ничего не-не з-знаю, – заикалась свекруха. – Я шла по коридору, а потом упала. Ничего не помню, очнулась минуту назад. Вокруг темно, вас нет, а руки… Ката, где мы?
– В зимнем саду Софии.
– А-а-а…
– Тихо!
– Это цветы! Они хотели меня убить! Филя, не стой столбом, действуй.
Филипп Юрьевич попытался размотать корни, а свекровь, тем временем придя в себя, голосила:
– Парик! Наденьте мне на голову парик!
– Похоже, мы не единственные визитеры в особняке, – прошептала Катарина на ухо Филиппу.
– Могла бы не говорить, я уже догадался, – так же тихо ответил мужчина.
– О чем вы, я же говорю, на меня покушались цветы! Это они… они, чтоб им засохнуть!
– Уходим тихо, Розалия Станиславовна, вставайте.
Спустившись вниз, Катарина резко остановилась.
– Кто-нибудь слышал стук?
– Я – нет.
– И я не слышала. Детка, двигайся, иначе чокнутые растения нас сожрут. Права была Сонька, права. А я ей не поверила, думала, баба последних мозгов лишилась. Этот дом проклят! И цветы в нем прокляты. Предлагаю его сжечь! Филя, у тебя есть зажигалка?
– Филипп, выведи ее на улицу, и ждите меня у калитки. А еще лучше – идите к машине.
– А ты?
– Я вас догоню.
– Ката, я тебя не оставлю.
– Идите, Розалия Станиславовна, идите.
Оставшись в одиночестве, Катка подошла к входной двери и с силой ее захлопнула. Затем она на цыпочках приблизилась к широкому креслу и села на корточки.
Ожидая, что на лестнице вот-вот покажется фигура неизвестного, Копейкина слушала бешеный стук собственного сердца и во все глаза смотрела в темноту.
Выходит, она ошибалась, когда заверяла Филиппа, что сегодня в доме, кроме них, не ожидается посетителей. Кто-то – скорее всего тот самый низкорослый дядечка – по непонятным пока причинам нанес повторный визит в особняк. Пока Катка шуровала в кабинете, а Филипп сидел в гостиной, мужик запросто мог оглушить Розалию на третьем этаже, перетащить ее в зимний сад и, обмотав тело корнями монстеры, затаиться в одной из комнат.
Возникает вопрос: где он сейчас? Успел выбежать из дома или продолжает сидеть в укрытии?
Спустя десять минут Катарина
Придя к мысли, что пора откланяться, Копейкина быстро выскользнула на крыльцо.
Мозг пытался разгадать очередной ребус. Но за неимением подсказок Катка, как ни старалась, не могла взять в толк: кому понадобилось устраивать эти игры?
Глава 9
Ровно через неделю Розалия устраивала в коттедже прием. Под «приемом» подразумевалась обычная посиделка с закадычными подружками: Венерой Александровной – той самой, которую не так давно забрали в отделение, – и выпендрежной Ирмой Моисеевной.
Если Розалия, Ирма и Венера собирались вместе, то всем остальным, включая живность Копейкиных, следовало поскорее уносить ноги от эпицентра катастрофы.
По отдельности дамочки – пожалуй, кроме Розалии – не представляли для общества абсолютно никакой опасности. С ними можно мило беседовать о погоде, сериалах, моде и даже о политике. Но, собравшись в одно время в одном месте, подруги запросто могли дать фору чемпиону по части самых безумных выходок и поступков.
Катка искренне хотела верить, что сегодняшний приезд взбалмошных особ не приведет к очередному ЧП.
Оказавшись в гостиной, Ирма Моисеевна, не переставая улыбаться, заключила свекровь в объятья.
– Розик, я так рада тебя видеть.
– И я, дорогая.
– А ты похорошела.
– Ты тоже, Ирма.
– И похудела.
– И ты отощала.
– А почему про меня забыли? – надула губки Венера. – Я, между прочим, тоже три килограмма скинула.
– По тебе не скажешь. Тебе бы тридцать сбросить, тогда я понимаю. А так…
– Роза, не издевайся.
– Венера, ну я же шучу. Ты у нас красотка.
Ирма Моисеевна провела пальчиком по губам.
– Девочки, а вы ничего не замечаете?
Розалия замотала головой.
– Нет.
– Катка, Наталья, а вы?
– У вас новая блузка?
– Ей уже три месяца. Старье!
– Туфли купили?
– Да нет же. Смотрите выше.
– Прическа?
– Перекрасились?
– Вставили зубы?
– Господи, ну почему вы такие невнимательные? – Ирма ткнула пальцем себе в губы. – Теперь понятно?
– Ирма! Ты сделала татуаж губ?
– Мне не нравится слово «татуаж», я предпочитаю его называть перманентный макияж.
– У нее еще брови в этом туаже, – буркнула Венера, – и глаза.
– Девчонки, вы себе не представляете, насколько это удобно. Утром встаешь, и не надо нестись к зеркалу. Над лицом будто стилист поработал.
Розалия скривилась.
– Не загибай, подруга. Если тебе нарисовали губы и брови, это еще не значит, что ты стала красавицей. И вообще… мне кажется, тебя изуродовали.