Зеленые созвездия
Шрифт:
Перед тем, как вырваться в холодный вечер, я слышу позади возмущения:
— А чо, я выбраться наружу не могу?
Оказавшись на улице, мы не стоим на месте и бежим к автостоянке. Убей, не помню, куда Виталик припарковал «рено» и как она выглядит, но встали мы в последний ряд — это точно. Поэтому мелькаем между машинами, оставляя позади логово Тёмного Повелителя.
Вырвавшись из последнего ряда машин, мы оглядываемся. Я упираюсь в колени, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Как ни странно, мне
— А что с Виталиком? — спрашиваю я, глядя на дверь, из которой никто не выходит.
— Очень надеюсь, что он скоро появится, потому что управлять машиной мы не умеем. А когда Повелитель выйдет, он перво-наперво сметёт нас. А он скоро выйдет, поверь мне.
Не успевает Лира договорить, как из двери на улицу высыпается несколько человек. Взгляд у них уже вполне осмысленный. Парочка останавливается и курит, ещё кто-то движется с бутылками пива вдоль ряда машин. И я вижу Виталика. Слава Богу.
Он скользит вдоль машин и оглядывается по сторонам.
— Мы тут! — восклицаю я, прыгаю, и машу руками.
Виталик замечает. На его лице отражается удивление, и он кивает в сторону. Уж он-то помнит, где находится машина.
Через минуту мы уже в тошнотворном запахе салона. Не сказав ни слова, Виталик заводит двигатель и резко сдаёт назад. Он торопится уехать от клуба подальше, и я его понимаю.
Только когда машина выезжает на шоссе, он говорит:
— В лагере будем решать, что делать.
Я с ним согласен, но всё же недоумеваю. Мне хочется до конца понять события в клубе.
— Всё произошло так, как я думаю? — спрашиваю.
Виталик хмуро глядит на дорогу, в его глазах безысходность.
— Да, всё так, — говорит он. — Повелитель пришёл.
Я сжимаю кулаки и губы. Лира двигается ко мне, и я обнимаю её. Всё плохо. Всё очень плохо.
— Надо было мне сосредоточиться. Я виноват, — говорю.
— Не виноват ты, — отвечает Виталик, кажется, с небольшим раздражением. — Мы все виноваты, раз уж на то пошло. Никто не думал, что стробоскоп и звуки так удачно блокируют нас. Мы не могли атаковать.
Я молчу. Через минуту Виталик тормозит на заправке.
— Здесь есть стационарный телефон, — говорит он. — Надо позвонить в ближайший дом. Пусть донесут в лагерь происходящее.
Виталик открывает дверь.
— Но мы же сами едем в лагерь! — восклицаю я. — Они что, не подождут нас?
Виталик закрывает дверь и смотрит на меня сквозь приоткрытое стекло.
— Повелитель на свободе, Никита. Мы можем и не доехать.
Но мы доехали.
Провели все три часа в напряжении, не произнесли ни слова, но доехали. Если бы не Лира, прижавшаяся ко мне, я бы сломался. Думаю, она тоже.
Вернув машину старику, мы бежим в лагерь, в полной темноте. Снова ощущаю
Радуюсь огням лагеря, появившимся на горизонте, и ускоряю бег. Но уже у первых палаток меня встречают встревоженные ребята.
— Это у тебя был сотовый?! — восклицают они.
— Чего? — не понимаю.
— В твоей палатке, под раскладушкой был сотовый?!
Я вспоминаю и чуточку холодею от липкого страха.
— Да, — говорю. — Я в первый день его туда бросил и забыл.
— Я же говорила, это его! — восклицает девчонка с длинной светлой косой.
— Что случилось? — ужас поднимается по спине мурашками.
— Повелитель модифицировал его, — говорят мальчишки и спешат за мной, потому что я уже продвигаюсь вглубь лагеря.
— Модифицировал? — Я вспоминаю Резиновую Утку, и вопросы отпадают. — Чёрт! Его остановили?
— Разобрали по винтикам!
— Кто-нибудь пострадал?
— Очень даже, — отвечает один мальчишка, и я натыкаюсь на Кольку. Глаза у него хмурые. Другой смотрел бы на меня как на врага, но в этом взгляде читаются лишь усталость и сожаление.
Колька произносит только одну фразу:
— Он в твоей палатке. Но не в сознании.
Я уже бегу. Бегу со всей скорости, иногда натыкаясь на других ребят и сваливая их с ног. Быстро нахожу своё первое место ночлега и врываюсь внутрь. Печальная тётя Света сидит на стуле, а на раскладушке лежит Володька.
Он в крови.
Он умирает.
Глава девятая Слияние
Первые секунды я забываю даже Володьку и смотрю на тётю Свету. Хочет она отругать? Наброситься и разорвать в клочья? Умыться моей кровью? Я готов принять любое наказание.
Но мама Володьки лишь сдавленно улыбается и смотрит на сына.
— Я… не подумал… — еле произношу я, желая убежать, спрятаться, распасться на молекулы в Природе.
— Ты не виноват, — ответила тётя Света, и голос у неё тусклый. — Этому суждено было случиться.
Я вхожу в палатку и сажусь на колени перед Володькой. У братишки бледное лицо, голубоватые губы, рот приоткрыт. Мой телефон ранил Володьку в плечо, изрезал кожу на руках и самое неприятное — пробил бок живота. Рана, как мне думается, смертельная.
— Много человек пострадало от этого… существа? — шепчу я, не отрывая взгляд от бинтов, которыми замотана вся верхняя половина тела Володьки. Ощущаю каждую его рану на своей коже.
— Трое, — отвечает тётя Света. — Но другие в сознании. У них незначительные повреждения.