Земли Меча и Магии. Витязь
Шрифт:
– Игорь, извините, я забыл, что Вы в капсуле.
– Да, а ты разве нет? Тебе ее что, не поставили?
– Поставили. Я попробовал, но пока что играю по старинке.
– Оп-па! Витя, притормози, пожалуйста на пару минут. Фух, сейчас, отдышусь. Объясни, пожалуйста, почему ты не играешь в капсуле? Дело в том, что Корпорация делает огромную ставку на них, и ты – один из первых тестеров-испытателей. Тебе что-то не понравилось?
– Н-нет… - я замешкался. Все то, что крутилось на языке, и было готово сорваться потоком на журналиста, вдруг показалось таким несущественным и, по-детски, глупым. – Понимаете… -
– Да, помню, Ваша девушка, которой Вы сделали просто шикарное признание в любви. Между прочим, я даже не получил нагоняй за эту сцену от руководства, потому что все признали, что она была потрясающе красивой и нежной.
– Стася или сцена? – ревниво поинтересовался я.
– Обе! – тут же выкрутилась эта прожженная акула пера. – Так что случилось дальше?
– Дальше… А потом я случайно загнал занозу в руку тут, в игре, и вскрикнул от боли. На компьютере были включены колонки, мама испугалась за меня и силой вытащила меня из капсулы… в присутствии Стаси.
– Боже, Витя, и ты за это обиделся на девушку? – Игорь взял моего персонажа за плечи и развернул к себе лицом, словно забыв, что я играю не из капсулы, и меня, фактически ,сейчас ТАМ нет.
– Нет, я обиделся на нее, когда после всех волнений выяснилось, что со мной все в порядке, она начала рассматривать мое тело и смеяться.
Игорь все же не выполнил моей просьбы и откровенно расхохотался.
– Витя… прости, пожалуйста! Извини за смех. Витя, хочешь, я тебе сейчас объясню, почему, и над чем, смеялась твоя девушка?
– Да уж, пожалуйста, разжуйте маленькому, безмозглому мальчику. Все вокруг ржут с меня, один я, как дурак, ничего не понимаю!
Журналист практически сразу прекратил смеяться и стал серьезным.
– Витя, не обижайся, пожалуйста. Я тебе сейчас все объясню. Не знаю, доходят до тебя слухи, которые гуляют по школе и по району, где ты живешь, но в них про тебя рассказывают всякое.
– Да, доходят. Мы со Станиславой их даже коллекционируем и записываем.
– Хотелось бы мне потом, как-нибудь сравнить свою подборку с вашей. Ладно, речь сейчас не о том, кто сколько собрал. Так вот, в некоторых из них тебе приписывают мужское достоинство как огромных размеров, так и откровенно махонькое, крохотное. Я практически уверен, что твоя девушка не смогла сдержаться от смеха просто потому, что вспомнила весь тот бред, который слышала, вот и все. Витя, даже если ты сказал ей, что между вами все кончено, верни ее, не будь дураком. И поверь, я это говорю тебе не из-за того, что у меня накрывается красивый сюжет про влюбленных, нет. Поверь, взрослые, со стороны, и с высоты своего опыта, могут видеть, подходящая вы пара или нет. Я не говорю о том, что все, вы – будущие муж и жена, нет. Но разбегаться только из-за такой мелочи – глупость. Даже не так. Давай, ыт не будешь мне сейчас ничего отвечать, ни да, ни нет. Просто пообещай, что через пару дней ты вернешься к этой теме, и сам поразмыслишь, стоит ссориться со Стасей или нет.
– Я так понимаю, у Вас есть далеко идущие планы по поводу нашего будущего? Репортаж со свадьбы, которая будет проведена в виртуальности, наши
– Витя… это настолько все еще далеко, что я пока даже не думал над этим. Если пригласите, буду благодарен. Разрешите сделать репортаж, буду признателен вдвойне.
– Вот и ладно, давайте тогда займемся моим Горынычем, а то его, похоже, там пытают!
Из пещеры действительно, доносился бас ящера, в котором уже исчезли нотки ярости, оставив вместо себя лишь жалость и мольбу о помощи!
Под сводами Логова нас встречает странная картина. Почти десяток девиц, разного возраста и разной степени одетости, штурмуют высокие двери, которые под их напором то прогибаются вовнутрь, демонстрируя на миг крутой бок зеленого цвета, покрытый чешуей, то выравниваются обратно, откидывая штурмующую толпу на пару шагов. Из-за них и раздается тот, полный боли, разочарования, усталости и вызывающий жалость трехголосый вой, который мы с журналистом слышали все это время.
– Что здесь происходит? – громко, стараясь перекрыть своим голосом царящий тут шум и гам, спрашиваю я.
– Тебя тут не хватало!
– Сопливых не звали!
– Вали отседова, пока патлы не вырвали! – раздаются мне в ответ крики.
Тем не менее, одна из штурмовавших двери оглянулась, и чуть опешила от увиденного.
– Девки, да ить это сам Князь пожаловали! Да с Богатырем!
Толпа тут же прекращает штурмовать двери и бросается ко мне.
– Батюшка, Княже Витя, рассуди нас по справедливости да по чести! Поспособствуй, родимый!
Через верхнюю щель, между дверями и потолком боком просовывается одна голова Змея Горыныча.
– Княже, Повелитель, спаси, помоги! – раздается двухголосая мольба с той стороны. Третья голова молчит, так как ее пасть, просунутая в щель, не может открыться даже на палец, но мольба, выраженная в желтых глазах с вертикальным зрачком, кажется даже более красноречивой.
– Так, тогда давайте по очереди. ТИХО! – рявкнул я, прерывая на корню попытки девушек заговорить все разом. – Давай, вот ты. – тыкаю я пальцем в одну из них.
– Дык, эта, батюшка, что тут рассказывать, я туточки законно, а они… - начала тянуть резину та, но я мигом ее оборвал.
– Нет, меня так не устраивает. Вот ты, давай, рассказывай. Но учти, любое украшательство, попытка свалить вину и так далее… Коротко и по существу, раз-два.
– Ну, эта… Есть же Змий злобный. Значится, ему должно похищать нас, девушек невинных. А этот, почему-то, не похищает. Ну, каженная из нас, значицца, сама и пошла…
– Кто сама пошла, а кого он похитил! – раздаются сразу несколько выкриков из толпы.
Прежде чем я успеваю заткнуть рты крикуньям, к спору подключается Горыныч.
– Никого я не похищал!
Бедная рептилия таки высвободила третью голову из щели, приоткрыла двери в свой закуток и сейчас, выставив все три морды, тщетно пыталась перекричать ладящих девиц.
– Да, не похищал? Три свидетеля видело, как ты прилетел, а я потом исчезла! – раздался голос самой голосистой девицы.
– Ничего подобного! – попытался оправдаться Горыныч. – Это я тебя принес назад, а ты вновь за мной побежала!
– А никто не видел, что ты меня приносил, зато, когда хватились, меня уже не было!