Земли полуночи
Шрифт:
— Я этого вообще не понимаю, — признался я. — Какая разница?
— Да вы все этого не понимаете, а я вот не понимаю, как можно этого не понимать, — в сердцах сказала она. — Имя — это очень важно. Имя — это обязывает. Это ключ к тебе, неужели ты сам этого не чувствуешь? Если твои враги знают тебя под тем же именем, под которым тебя знает мать, то это твоё уязвимое место. Задумайся об этом.
— Подумаю, — согласился я.
Возможно, что в этом действительно что-то есть, и мы инстинктивно это чувствуем. Вспомнить хотя бы интернет — не так уж много людей использует
— Вполне верю, что ты права, Тамила, — сказал я, обдумав вопрос, — но понимаешь, в чём дело — у нас сложное общество, гораздо сложнее того, из которого ты родом. Если я буду использовать разные имена, я запутаю многих людей, и ничего хорошего из этого не получится. Обычай менять имена исчез не просто так — общество его переросло.
Она равнодушно пожала плечами и снова наклонилось за ещё одним цветком, бережно сдув с него какую-то букашку.
— А вот скажи, Тамила — почему, если я присмотрюсь, то вижу вокруг тебя какой-то ореол или сияние?
— А ещё у кого ты это видишь? — заинтересовалась она, позабыв о цветке, который всё ещё держала в руке.
— Ещё у Лены и Алины, но гораздо слабее.
— Всё-таки вам, одарённым, очень многое даётся гораздо проще, — завистливо вздохнула она. — Я думаю, ты живицу видишь. Не знаю только, почему у Лены с Алиной тоже видишь — где-то они всё-таки её подцепили.
— Да понятно где, — хмуро сказал я. — В провале, куда эти подружки, Гана с Линой, нас с Леной затащили. Вопрос только в том, почему я вдруг стал это видеть?
— Ты же с тенелова всю живицу выдавил, — удивлённо взглянула на меня Лапа. — И что тебе непонятно? Количество перешло в качество — у тебя сейчас живицы, как у Старшего, наверное.
— Я ничего из него не выдавливал, — возразил я.
— Тогда откуда у тебя живица, если не от него? И если бы ты у него живицу не забрал, то и убить его вряд ли бы смог. Это же зверь не совсем материальный. Разве только на части его разрубить, да и то не уверена. Пока у него энергия есть, он будет восстанавливаться. Чтобы его окончательно убить, надо его дух развеять, а чтобы это сделать, у него надо всю энергию забрать.
— И что теперь? — мрачно спросил я.
— Не знаю, Кеннер, честно не знаю, — покачала головой Лапа. — Если ты никак живицу не используешь и никак от неё не зависишь, то ничего, наверное.
— А ты зависишь?
— Я думаю, да, — кивнула она. — Понимаешь, я ведь совсем не та Лапа, которая когда-то сюда в поволье ходила, у меня сейчас даже внешность немного другая. Невозможно перейти в другой мир, как будто ты просто в другой дом входишь. Ты переходишь в духовной форме, а в момент перехода твой дух создаёт себе материальное воплощение. Создаёт из живицы, и непонятно, насколько точно. Скорее всего, у меня организм работает не вполне как у человека, и часть функций просто имитируется живицей. Я ведь, по-моему, сейчас даже заболеть не могу.
— Надо бы тебя нашей маме показать, Мила, — подала голос Ленка. — Она наверняка
— Может, и покажусь, — вздохнула Лапа. — Была бы я одарённой, было бы проще. С моим запасом живицы точно стала бы Старшей.
— Слушай, а кто такие эти Старшие, которых ты постоянно поминаешь? — я вспомнил, что давно хотел задать этот вопрос. — Это же явно не наши Старшие Владеющие — тогда кто?
— Мне в своё время ответили так: Старший — это одарённый, который сумел накопить достаточно живицы, который сумел её правильно структурировать и у которого хватает воли, чтобы её использовать.
И здесь разговор про волю, никуда мне от этой темы, похоже, не деться.
— А правильно структурировать — это как? — заинтересовался я.
— А мне-то откуда это знать? Я же не одарённая. Старший создаёт из живицы некую структуру с узлами и связями. Там много вариантов. Какие-то структуры позволяют быстро накапливать живицу, какие-то — быстро тратить. Какие-то рассчитаны на внутреннее использование живицы, какие-то — на внешнее. Старшие всю свою долгую жизнь эту структуру совершенствуют и усложняют.
— И что они со своей живицей могут?
— Спроси лучше, что они не могут, — усмехнулась Лапа. — Если бы Старший из Полуночи решил сразиться с кем-нибудь из ваших Высших, я бы, наверное, поставила на Старшего.
— Ну, Высшие разные бывают, — скептически заметил я.
— Так и Старшие тоже разные бывают.
— А вот вспоминая наши разговоры на дирижабле, ты упоминала ещё каких-то шаманов. То есть Старшие — это ваши шаманы?
— Нет, шаманы — это совсем другое. Шаманы существуют в основном на духовном плане, это уже больше духи, чем люди. Старший в конце концов может стать шаманом, но там вроде тоже не всё так просто.
— Я всё-таки вот чего не понимаю, Тамила — если эта твоя живица такую мощь даёт, то почему тот же тенелов всю страну не терроризирует?
— Потому что он умирает раньше, чем его заметят, — она с иронией взглянула на меня. — Здесь же нет живицы, а он её много тратит. Охотой что-то восполняет, но рано или поздно живица у него кончается, и он умирает. Скорее рано, чем поздно. Ты заметил, что здесь зверей нет? Сколько мы ходим, и ни одного не встретили. Это наверняка он всю живность и сожрал, и где бы он дальше живицу брал? Он к вам за этим и полез, только не понял, что у вас живицы нет. Он эти ваши конструкты, похоже, перепутал с отзвуком живицы, вот и пришёл. Если бы ты его не убил, он бы сам очень скоро издох.
— Да, это объясняет, почему эти звери только на Севере встречаются, — признал я. — То есть вскоре после Слияния они все подыхают?
— Какие раньше, какие чуть позже, — подтвердила Тамила. — Сильные, вроде тенелова, совсем скоро. Хотя и в обычное время кто-то сюда иногда попадает, провалы же не совсем исчезают. А так в эти места вполне можно ходить за травками, если соблюдать осторожность. Ну, и во время Слияния нормальные люди сюда не ходят, конечно. Кстати, о травках — мы дневную норму уже собрали, давайте возвращаться.