Земля и небо. Записки авиаконструктора
Шрифт:
Если же с одного захода сместить ермолаевца не удавалось, компания против него продолжалась до реального результата. Так, один за другим были смещены со своих должностей все начальники бригад и отделов «ермолаевского происхождения» и установилось единовластие коренных суховцев.
– Видимо, – закончил Фураев, – «подпольный штаб» воскрес, наметил тебя первой жертвой, и ты на себе испытал силу его пробного удара.
К этому времени, а шел уже 1955 год, ОКБ Сухого собралось почти полностью в своем прежнем составе. Немалая заслуга в этом была начальника отдела кадров ОКБ. Энергичный главный инженер Евгений Иванов сумел укомплектовать
Однако постройка Су-7 двигалась довольно медленно из-за недружной работы конструкторов по устранению неизбежных неувязок и вялого руководства ведущего конструктора В.П.Балуева при олимпийском спокойствии самого Павла Сухого. Тут еще припуталась одна бытовая сценка, которая приоткрыла мне глаза на ситуацию в ОКБ и на мое собственное положение здесь.
Тогда МАП выделил несколько квартир в новом высотном доме на Садовом кольце и мне была предложена двухкомнатная квартира на девятнадцатом этаже, окнами на северо-запад, к Зоопарку.
Побывав в ней с женой, мы решили отказаться от нее, найдя ее равноценной нашей, у «Сокола». На вопрос Сухого: «Почему?», я ответил.
– Так выберите себе любую из восьми выделенных квартир, – сказал Сухой.
Я раздулся от гордости, вообразив, будто я уж такой бесценный работник.
Когда же мы с женой облюбовали прекрасную солнечную трехкомнатную квартиру на двадцать втором этаже вместо нашей двухкомнатной, Сухой вдруг неожиданно отказал вообще.
Оказалось, целью этой операции была моя квартира у «Сокола», предназначавшаяся начальнику отдела кадров ОКБ Сухого. Когда же выяснилось, что на нее претендует администрация Яковлева, эта сделка не состоялась.
Как-то раз, зайдя к Сухому, я сам затеял с ним щекотливый разговор.
– Извините, Павел Осипович, за откровенность, но я вас не понимаю. Как вы можете спокойно сидеть в своем кабинете, когда здесь, под боком, строится уникальный истребитель, способный развить невиданную скорость, почти два звука, около двадцати километров потолок, невероятная дальность полета, которые не имеет, ни один отечественный, да и зарубежный истребитель? Он строится возмутительно медленно, его ведущий конструктор нетребователен и беспомощен. Повседневно возникающие неувязки и вопросы не решаются неделями, а хваленые начальники бригад и отделов КБ озабочены только одним: как бы свалить ответственность за неувязку на соседа.
– Вы правы. Вот я и хочу инженера, который все это понимает, назначить ведущим конструктором Су-7, то есть вас.
– Я польщен вашим доверием. Разрешите денек-другой подумать над предложением.
Раздумывать, оказалось, было над чем. Первым желанием, естественно, было стремление тряхнуть стариной, окунуться в гущу кипучей практической работы, снова поработать ведущим конструктором, теперь вот этого Су-7, в создание которого вложено так много знаний и энергии. Но без твердой поддержки главного конструктора это невозможно, а как раз на это в сложившейся обстановке наивно было рассчитывать. Если самолет окажется удачным, героев и без меня окажется более, чем достаточно. Если нет, потребуется «мальчик для битья». А лучше меня для этой цели не сыскать. Да и «подпольный штаб» не прохлопает. Кроме того, само назначение ведущим конструктором в конструкторской иерархии, скорее, понижение, чем повышение. Вывод? Как говорил еще Остап Бендер: главное – во время смыться.
Звоню Яковлеву.
– Приходите, – был ответ.
Что ж, нас разделяло всего лишь Ходынское поле.
«Пылесос»
Не попрощавшись с суховцами, уйдя по-английски, я пересек Центральный аэродром и оказался на территории летно-испытательной станции ОКБ Яковлева как раз в тот момент, когда готовился к первому полету опытный самолет-бомбардировщик Як-26.
Александр Яковлев, увидев мое приближение, сказал своему собеседнику, заместителю министра А.А.Кобзареву:
– Познакомьтесь с нашим конструктором Адлером. После окончания Академии авиапромышленности он отработал три года по распределению МАП, а теперь вот возвращается.
– А мы с ним давно знакомы, еще по ЛИИ, – ответил Кобзарев, пожимая мне руку.
В это время взревели ТРД нового самолета и, воспользовавшись их шумом, я отошел от начальства и присоединился к остальной аэродромной публике.
Отрулив на старт на своем велосипедном шасси, Як-26 взлетел, сделал два круга и благополучно приземлился.
– Поздравляю вас с новым самолетом, – сказал Кобзарев Яковлеву и, не ожидая доклада летчика-испытателя В.М.Волкова, уехал. На завод мы поехали вместе с Яковлевым, в одной машине.
Пройдя в его кабинет и поговорив на незначительные темы, я уже собрался уходить, как появился новый заместитель Яковлева М.Г.Бендерский. В моем присутствии Яковлев стал сетовать по поводу критического положения, которое сложилось вокруг серийного истребителя-перехватчика Як-25. Два двигателя АМ-5, расположенные под крыльями, оказались подвешенными настолько близко к поверхности аэродрома, что при рулежке, взлете и посадке засасывали с земли вместе с пылью мелкие камешки, которые, попадая на дюралевые лопатки компрессоров двигателей, выводили их из строя. Острая на язык аэродромная братия прозвала Як-25 «пылесосом», а чины постарше поставили вопрос о снятии его с производства, а то и с вооружения авиации ПВО страны.
– А вы не пробовали защищать двигатели металлическими сетками? – вмешался я в разговор.
– Какими еще сетками? – с раздражением спросил Яковлев.
– Такими, что ставят американцы на свой «Сейбр».
– Я что-то о таких не слышал.
– Если хотите, я завтра же привезу образец.
– Привезите, если сможете.
Сняв с распотрошенного американского истребителя, так и застрявшего в Бюро новой техники ЦАГИ, одну из защитных сеток, установленных перед входом в ТРД в раздвоенном воздушном канале, я положил ее на стол перед АэСом. Эта сетка представляла собой легкую стальную конструкцию из профилированной проволоки, спаянную медью. Тонкие проволочные полукружия располагались уступами, этакой лесенкой, едва ли создавая ощутимое сопротивление воздушному потоку.
– Ну что ж. Вот и займитесь для начала установкой подобных сеток перед двигателями АМ-5 нашего истребителя-перехватчика.
Из американских авиажурналов я узнал, что во время Корейской войны многие «Сейбры» перебрасывались своим ходом к театру военных действий через обширные просторы Тихого океана. Одна из групп этих истребителей оказалась во время перелета в зоне сильного обледенения и некоторые из них попадали в воду, не долетев до (берега. Расследование показало, что причиной катастроф оказались сетки, которые, обледенев, перекрыли доступ воздуха в двигатели.