Земля и звёзды
Шрифт:
Разумом Калисто знал, что несется в космосе примерно со скоростью 30 километров в секунду. Сам по себе ранцевый двигатель разгонял человека не более, чем 25 км\час. Но "Заботливый" после выхода из режима детринитации, где перемещался в миллион раз быстрее скорости света, подлетал к планете, существенно сбавив скорость, готовясь к посадке. А именно до 30 км\сек. Когда Калисто и его команда разлетелись с обреченного корабля, то и они все имели ту же скорость. Однако, не имея ориентиров, невозможно было увидеть свое движение в пространстве. Звезды далеко, и они неподвижны. Далекие холодные светлячки. А больше поблизости ничего материального не
И он дал небольшой импульс. И вселенная стала вращаться. Звезды начали хоровод вокруг одинокого человека в космическом скафандре. Где-то возле этих звезд-солнц вращались планеты, и на некоторых из них кипела жизнь. Как хотелось ему сейчас оказаться на родной планете, среди друзей, среди семьи, увидеть жену и детей...
Нет об этом думать не надо. Он обречен. Через три часа у него закончится кислород. Радио уже не работало. Сначала они переговаривались друг с другом. Но потом маломощные передатчики в их скафандрах не могли уже послать сигнал на расстояние, их разделявшее. Семь человек в пространстве без конца и края. Наверное, им было бы веселей, если бы они летели вместе. Но они разлетались в разные стороны. И в этом виноват он, Калисто Марчетти, когда дал команду: "Врассыпную". А мог бы крикнуть: "За мной!" и сейчас бы летели все вместе. Может быть, взявшись за руки. Каждый мог бы исповедоваться перед неизбежным.
Дольше всех он разговаривал с Андреем Крамовым. Которого на Земле ждала невеста. Несбывшиеся мечты, несбывшаяся жизнь.
Калисто нашел губами трубочку с питьём, потянул жидкость. Какао был еще теплым. Сделал несколько глотков. Иногда ему казалось, что он - это его голова, заключенная в шлем. Он стал таким маленьким, а это его крошечный домик, где уютно светились несколько индикаторов жизнеобеспечения. Потрескивало оглохшее радио. Калисто начинало казаться, что он сходит с ума. И тогда он выставлял руки, чтобы увидеть их, а если сделать усилие, то и ноги. Тогда он опять чувствовал себя полнорослым человеком.
Временами появлялась мысль о суициде. А чего тянуть, если смерть неизбежна. Для этого всего и нужно - открыть забрало шлема. Но страшила агония в безвоздушном пространстве при температуре абсолютного нуля. Наверное, очень болезненная. Он представил, как закипает кровь в сосудах - в венах и артериях. Как вылезают глаза и повисают на ниточках нервных волокон. Как взрываются легкие, как кровь вылетает изо рта и застывает в красные ледяные шарики. И сам он весь взрывается, как глубоководная рыба, быстро поднятая тралом на поверхность океана. Это большое упущение, что в скафандре нет капсулы с ядом. Надо будет внести предложение, когда он прилетит домой. Тут он вспомнил, что домой он никогда не прилетит.
Он закричал, и звук его голоса заметался в тесном пространстве гермошлема.
– Эгегеее! Люди, вы слышите меня! Это я, Калисто Марчетти. Мне 34 года, у меня дома, в Милане, жена Агата и дети: девочка Миранда десяти лет и мальчик Джино двенадцати лет. Джино означает "бессмертный маленький фермер". Я сейчас умру, но мои дети будут жить вечно. Да именно вечно. Потому что их жизнь по сравнению с моей - вечность. С моей трехчасовой...
– он взглянул на индикатор кислорода, - нет, уже меньше, два часа сорок пяти минут...
Он взялся рукой за скобу, поднимающую забрало. И тут из пространства, словно привидение, приблизился истребитель тагорян. В днище открылся люк и оттуда высунулись металлические манипуляторы. Их стальные клещи бесцеремонно схватили Калисто и втащили внутрь аппарата.
20. Разгром
Стаями серебристых рыб в безвоздушном океане казался боевой флот землян. Однако, четкое построение эскадр говорило о том, что ими руководила крепкая рука и твердая воля.
Боевая рубка флагманского звездолета "Принципиум" то есть "основа", "начало", была тесной, с низким потолком. Напичканная приборами под завязку, для постороннего человека все эти датчики, шкалы, экраны обзорные и локаторов, россыпи световых индикаторов-сигнализаторов, бесчисленные ряды кнопок, тумблеров, пучки кабелей и прочего оборудования показались бы головокружительным хаосом. Специалист же видел четко и быстро все, что необходимо для успешного управления космическим судном.
Офицеры сидели в креслах, каждый за своим пультом управления каким-нибудь узлом корабля, орудийным расчетом, силовыми двигательными установками, активными средствами защиты, средствами связи между эскадрами и с Землей.
И только один человек стоял в рубке, это командующий Военно-Космическими Силами землян Гайт Гобзер по прозвищу Архистратиг.
Его пост на мостике - давняя традиция, берущая начало еще с военно-морского флота.
К слову, как в морском бою, так и в космическом особенное значение имеет успех первого удара в момент развертывания сил, пока корабли еще сохраняют свою боевую силу, не имеют повреждений, не дезорганизованы потерями личного состава и нарушением командования. Неудачное маневрирование в предыдущем варианте в период завязки боя облегчило противнику его цели, привело в полное расстройство земную эскадру, подставило под сокрушительный удар крейсеры, в том числе и флагманский корабль "Бесподобный", что предопределило их гибель.
Все эти промахи были тщательно изучены генеральным штабом, и была выработана новая стратегия ведения боя.
Гайт Гобзер испытывал уверенность в победе, хотя оптимизм его был осторожным. Потому что стратегия стратегией, а роль случая - счастливого или несчастного - нельзя не учитывать.
Кстати, тот факт, что командующий перешел с "Бесподобного" на "Принципиум" как раз было следствием учета ошибок и сбоев систем. По докладу Норвуда, "Бесподобный" в момент сражения внезапно потерял маневренность. Как потом выяснилось, генторная цепь одного из плазменных генераторов оказалась с заводским браком. Бракованные блоки заменили, но осадочек остался. Суеверный Гайт предпочел поменять свое командирское место.