Земля Лишних. Беги, хомячок, беги

Платковский Алексей Сергеевич

Принятого в Европе (да и много где ещё) шведского стола на завтрак в нашей гостинице не было, всем подавали один набор: яичница с беконом, пара гренок (простите - тостов) с джемом и кружка кофе. Антон с едой давно покончил, кофе выхлебал, и сейчас лечился пивом. Хелен же вяло ковыряла яичницу, стараясь есть только белок, кофе попросила заменить на стакан воды, а вот обмен гренок на салат не проканал - за отсутствием последнего в столь ранний час. Так что сидит сейчас девушка грустная пре грустная, голодная пре голодная.

– Хелен, я тут видел кафе недалеко, две минуты отсюда буквально, они вроде как уже должны быть открыты, - смотреть на страдания столь

невесомого создания сил моих не было. Её и так ветром, поди, сдувает, а тут, считай, без завтрака осталась, надо спасать.
– Пойдём, посмотрим, может, там есть что-то, что сделает тебя счастливой и сытой. Антон, ты с нами?

– Нет, - парень кивнул на кружку.
– Долечусь, и пойду продавать трофеи. Ты себе так ничего и не решил оставить?

Я отрицательно мотнул головой.

Что там брать? У Реднеков оказались какие-то заюзанные болтовки, наёмник сам сказал, что в их состоянии будет чудо, если за все четыре ствола нам дадут хотя бы две сотни. Их Ниссан тоже был не особо ценен для нас: переделан под этанол, что хорошо для фермеров, но в городах всё больше и больше машин переходило на электричество. Пикап основательно загоняли, что в этих краях норма, всё таки это не только средство передвижения, но и транспорт для многочисленных грузов; ну и на сладкое - в перестрелке машине хоть и досталось меньше, чем Форду Бушей, но левое переднее крыло пробито в двух местах, в капоте дырка с мой кулак, и только чудом ничего не перебито внутри. Так что ещё вчера решили всё это продать и, опять же, поделить с Бушами.

Я тогда удивился такой делёжкой, денег мне не жалко, заработок на убийстве до сих пор в голове как-то не укладывается, словно не жизнь, а игра какая-то, где с трупа падает лут и деньги.

– Слушай, а почему мы делим призовые и вырученные от продажи деньги с Бушами, а не с Гёбелями?
– спросил я тогда Антона.
– А то некрасиво получается, мы их оставили у машин, а сами пошли “зарабатывать”.

– Ну, во-первых, Маршалл и Энтони и сами бы вперёд не попёрлись, - возразил мне Антон.
– Они фермеры, а не ганфайтеры, лишний раз рисковать головой не будут. И не только они, здесь все такие. Если к ним на ранчо сунутся бандиты - да, будут стрелять, не задумавшись, мой дом - моя крепость, это их кредо лет уже так двести или триста. Но вот искать приключений на свою задницу где-то в дороге, зачем им это?

– Мы же пошли, - не согласился я.

– У меня это профессиональное, совать нос в подобные дела, - усмехнулся парень.
– Плюс, всё таки и подготовка выше, и экипировка лучше, и рефлексы.

– А меня тогда зачем с собой потащил?
– опешил я.

То есть фермеров он не звал, так как те и так не стали бы рисковать, а меня что, не жалко было?

– Ты завалил свинорыла, то есть, не такой уж и лопух, руки растут, откуда надо. Плюс, я за тобой на стрельбище наблюдал. У тебя для новичка очень хорошие рефлексы, меткость, схватываешь всё на лету, словно когда-то всё это делал, но немного подзабыл. Опять же, как ты держишь оружие, как с ним управляешься. Тебя месяц погонять, и будешь не хуже двух третей орденских патрульных. Я вот всё думаю, или ты что-то скрываешь и такой же программист, как я балерун, или просто ты из тех редких самородков, у которых ко всему этому склонность, просто ей негде в мирное время проявиться. В любом случае, я за тобой присмотрел бы и прикрыл, так что риска не было. Тем более, тебя же не заставляли, я спросил, ты согласился.

Уел, да.

Действительно, сходить на разведку я чуть ли не сам вызвался. Наверное, это всё оттого, что в меня никогда не стреляли, поэтому это воспринималось как прогулка с оружием в руках, а не что-то потенциально смертельно опасное. И пока пули над головой не засвистели, для меня это было… да игрой это было. В разведчиков, как в детстве, только автоматы не пластмассовые.

– Ладно, с Маршаллом всё понятно, а почему с Бушами делимся? Мне не жалко, просто хочу понять принцип, чтобы не делать ошибок в этом вопросе, случись что, - сменил я тему о моих внезапно проявившихся навыках.

– Деньги не цель в жизни. Они всего лишь инструмент для решения каких-то вопросов и проблем. Тебе же сейчас хватает? И мне хватает. Более того, мы же не собирались зарабатывать в дороге, правда? Чисто случай. Повезло, можно сказать. Это “лишние” деньги. И так получилось, что мы встретили людей, которым они сейчас нужнее. Так зачем жадничать?

– Не за чем, ты прав, - в принципе, я придерживался схожего мнения, но лучше было уточнить.

– Вот и славно, - Антон хлопнул меня по плечу.
– Если Вселенная тебе что-то дала, то надо во Вселенную что-то и вернуть. Не греби только под себя, и всё будет хорошо.

Карма, как её понимает наёмник.

До обещанного Хелен кафе мы добрались быстро. В столь раннее время посетителей не было, чудо, что заведение вообще работало. Зато повар оказался на месте, и через пять минут перед девушкой нарисовался греческий салат, с поправкой на местный сыр и отсутствие маслин, всё остальное соответствовало классическому рецепту, разве что выросло в Эдеме.

– Слушай, всё одно не могу понять, как всё таки такая, как ты, рискнула податься за ленточку? Тут же помесь Африки и дикого Запада, если не пристрелят, так сожрут, - я смотрел, как маленькие но острые, словно у зверька, зубки перемалывают зелень.

Хелен оторвалась от тарелки, усиленно заработала челюстями, жестом показала, что сейчас ответит, только вот дожуёт. Посмотрела в окно, поболтала ногами под столом. Явно собиралась с мыслями, тянула время - я же вижу, что пищу она уже проглотила, зубки сейчас воздух перемалывают.

Перестала созерцать улицу, отпила сок. Вздохнула.

– Понимаешь, Алекс, - Хелен перешла на русский, то ли для практики, то ли не хотела, чтобы нас кто-то подслушал. Акцент, кстати, у неё почти отсутствовал, только буква “р” звучала у неё очень чётко, выпукло, звонко. А так говорила она правильно, даже, наверное, чересчур правильно, как говорят все иностранцы.
– Родители меня всю жизнь опекали, баловали, пылинки сдували, сюсюкали - так вы говорите? В университете тоже все охали да ахали, какая я молодец, такая вся маленькая, нежная. Парни, с которыми встречались, лишний раз обнять боялись, думали, наверное, что рассыплюсь. Все во мне видят ребёнка, бабушка так вообще считает, что мне до сих пор двенадцать лет.

Я усмехнулся. Бабушка на все сто права, косички заплести, банты повесить - и больше двенадцати девушке не дашь.

– И когда встал вопрос о практике преддипломной, папа нашёл мне место в парижском Vogue, - продолжала француженка.
– Меня это выбесило - правильно? Я ему сказала: хватит меня опекать, я уже взрослая! Он только рассмеялся. И я решила, что не просто найду сама себе практику, но ещё и докажу всем, что уже не ребёнок. И вот я здесь.

– М-да, назло маме уши отморожу… - я не сдержал улыбку.