Земля обетованная
Шрифт:
Моего скальпа там не было, хотя она и старалась. Это обстоятельство дало мне возможность вникнуть в любовную технику Аурелио. Я явился в ее маленькую квартирку под предлогом работы. Незаконно показал вещественное доказательство, которое надо было предъявить в суде. Дело касалось подростка, которого обвиняли за распространение наркотиков. Подросток был невиновен. Его подставили, потому что кому-то не нравились ни его лицо, ни происхождение. Ни на том ни на другом не было отпечатано слово «белый». Адвокату не потребовалось
Мне, впрочем, было все равно. Множество дел, которые вела Сюзанна, были хорошими принципиальными делами, она выступала в защиту бедных людей, которые, вполне возможно, были невиновны. Тем не менее это не останавливало ее от использования незаконных трюков. Прекрасным делом для Сюзанны – молодой Сюзанны – являлось такое, которое обличало бы социальную несправедливость и в котором вещественные доказательства, собранные против подсудимого, с помощью финансовых махинаций и продуманного применения секса чудесным образом исчезали в комнате судьи.
Вот на таких опорах и строятся юридические карьеры.
– Ох, Бирс, – прошептала она, покрывая поцелуями мое лицо и шею. – Что случилось? Входи, входи…
Дом можно было назвать «особняком», если бы он был чуть поменьше. С обеих сторон большого холла поднимались две полукруглые лестницы, далее шли многочисленные комнаты. Двери повсюду были открыты, так что можно было в них заглянуть.
Пол сиял. Похоже, средиземноморская терракота или что-то в этом роде. На стенах картины, маски, фарфоровые декоративные тарелки. Множество столиков из темного, почти черного дерева, на них – вазы с букетами роз и лилий. В конце – длинное внутреннее окно, из него посетители могли видеть парк с бассейном, теннисным кортом, статуями. Парк раскинулся до самого пляжа. Когда-то моего пляжа.
Я почувствовал себя не в своей тарелке.
– Где твой муж, Сюзанна? – спросил я.
– В Карибском круизе, трахается с младшим партнером, – сказала она.
Ее волосы не утратили огня (возможно, не без помощи краски) и по-прежнему спускались на стройную шею. Я смотрел на ее невинное лицо и дивился тому, что она ничуть не изменилась. Правда, гардероб стал гораздо дороже.
– Пусть погуляет. Когда увидела тебя, отпустила на мочь слуг. Решила, так будет лучше.
– Слуги мертвецам ни к чему.
Она смотрела в мои глаза с такой любовью, что мне стало неловко.
– Ох, бэби, – проворковала Сюзанна и снова притронулась к моим щекам мягкими ладонями. – Все эти годы я мечтала вытащить тебя из этой ужасной, вонючей тюрьмы. И не получилось. А теперь ты здесь. Что случилось, Бирс? Сюда…
Она взяла меня за руку и провела в гостиную. Там стояла софа, на которой свободно улеглась бы семья из шести человек, и плоский телевизор, размер которого не уступал экрану частного кинотеатра.
– Выпьем, – предложила она.
– Спасибо, не надо.
– Никаких возражений.
– Тогда, может, пива?
Она пошла в кухню и вернулась с двумя бокалами. В моем было что-то экзотическое и иностранное. От ее бокала пахло водкой со слабой примесью тоника.
Я предложил за нее тост. Она потянула меня к софе и уселась очень близко.
– Салют, – пробормотала она. – Я никогда еще не приветствовала привидение.
– Да и сейчас ты этого не сделаешь. Это я, Сюзанна. Во плоти.
– У меня есть глаза, – сказала она тихо, но отчетливо.
– И все же… я должен спросить.
Вопрос был трудный и необычный.
– Давай.
– Сегодня днем я видел телевизионную передачу. Ты говорила, что видела меня мертвым и все такое.
Сюзанна сделала большой глоток, поставила бокал на стол и посмотрела на меня.
От этого взгляда мне стало не по себе. Так же она смотрела на меня много лет назад в крошечной эдемской квартире, когда только начинала. Охотилась за вещественными доказательствами с помощью самого легкого способа, который знала.
– А, – сказала она, словно только что вспомнив, – это…
– Начнем с самого начала, – сказал я. – Когда я увидел тебя по телевизору, ты стояла на улице возле дома, который назывался коррекционным заведением Маккендрика. Где, черт возьми, он находится и какое отношение имеет ко мне?
– Шутишь? Ты пробыл там последние полтора года.
В моей голове что-то сдвинулось.
– Думаю, я бы это заметил, Сюзанна.
– Они тебя переселили туда из Гвинета. Прошел слух, что тебя кто-то хочет убить. Копов в тюрьме не жалуют.
«Нет, нет, нет», – надрывался в голове тонкий голосок.
– Меня поместили в одиночную камеру в Гвинете двадцать с лишним лет назад, – настойчиво сказал я. – И все эти годы я оставался там в крыле для смертников. Никто меня убивать не собирался. Государство не позволило бы лишить себя такой привилегии.
Сюзанна пожала плечами.
– Я адвокат. Не специалист в области смертных приговоров. Это то, что мне сказали. Ты не возражал.
– Я не знал! Бога ради…
Видно, я сказал что-то не то. Сюзанна ждала, когда я успокоюсь.
– В Гвинете тебя усыпили. Для твоей же пользы. Я была свидетелем. Ты был страшно расстроен. На протяжении многих лет. Мы боялись за твое душевное здоровье.
– Меня, невинного человек, посадили в тюрьму за убийство жены и ребенка и приговорили к смерти. Как, думаешь, я мог себя вести? Распевать песни из «Оклахомы»?
Ее глаза увлажнились. Она смотрела в свой бокал. Я почувствовал себя подонком.
– Извини, – сказал я.