Земля обетованная
Шрифт:
Было решено, что новобрачные не поедут в свадебное путешествие: Альбер не хотел надолго покидать завод. Поэтому для короткого медового месяца был избран дом в Версале. Сидя в автомобиле, увозившем их туда, Ларрак взял Клер за руку.
– Ну вот, – сказал он. – Вот и все…
– Да… вот и все, – отозвалась она, посмотрела на него и улыбнулась. Он ответил ей счастливым, признательным взглядом.
«Что ж, может, это будет не так и ужасно», – подумала она.
Ларрак велел слугам сервировать в гостиной, сообщавшейся со спальней, холодный ужин, чтобы избавиться от их присутствия.
– Но если вам понадобится Тереза, она, конечно, будет в вашем
Клер сняла шляпу и фуляровый жакет. Ларрака соблазнила ее белоснежная обнажившаяся шея под белокурыми волосами. Он подошел и поцеловал ее у самых корней волос. Поскольку она не подставляла ему губы, он приподнял за подбородок ее лицо и поцеловал ее в уголок рта. До сих пор все было вполне пристойно, но Ларрак резко выпрямился и перевел дыхание, сказав:
– Давайте ужинать! Иначе, если эта игра продлится…
И Клер подумала: «Придется платить… начиная с сегодняшнего вечера».
Ларрак довольно ловко откупорил бутылку шампанского, наполнил бокал и протянул его ей.
– О, вы же знаете, я никогда не пью вина, – сказала Клер.
– Какая жалость! Цвет шампанского был бы вам к лицу. Вы действительно не хотите слегка охмелеть, даже сегодня вечером? Поверьте мне, после этого все покажется вам куда проще.
– Нет, действительно не хочу, – ответила Клер. – Да и не могу, мне потом будет плохо.
Он разочарованно махнул рукой и спросил, что она будет есть.
– Куриное крылышко и какие-нибудь охлажденные фрукты.
– Неужели вы не хотите омара? Или гусиной печенки?
Клер вспомнила сон, увиденный в Сарразаке, и подумала: «Последний ужин приговоренного».
Сам Альбер Ларрак ел с аппетитом, хотя и казался смущенным, и говорил с наигранным оживлением, выдававшим его замешательство. За окнами темнело. Клер подошла к окну и, опершись на подоконник, выглянула в сад. Легкий ветерок колебал листву; нимфа посреди водоема лила в него тоненькую струйку воды. Клер прошептала:
Чудесным утром, утром ранним,Багровым солнцем залиты,В осеннем трепетном туманеС деревьев падают листы… [69]Ей хотелось бы услышать в ответ нежное эхо: «О друг мой нежный!» [70]
– Что вы говорите, милая Клер? – спросил Альбер Ларрак, подойдя к ней и ласково поглаживая ее бедра.
– Я вспоминала Верлена, знаете, эти стихи «Чудесным утром…» Давайте спустимся в сад, там так красиво.
69
Стихотворение французского поэта Фр. Коппе (1842–1908) «Октябрьское утро», которое ниже героиня ошибочно приписывает другому французскому поэту – Полю Верлену (1844–1896).
70
Строчка, завершающая первую строфу стихотворения Поля Верлена «Волшебный час»: «Луны сквозь чащи / Бледнеет лик, / Напев звенящий / В ветвях возник / В час безмятежный… / О друг мой нежный!» Перевод А. Ревича.
– О нет, – ответил он. – Сжальтесь над моим нетерпением! Нам предстоит кое-что более приятное. Вы не хотите пройти в вашу спальню? Я к вам присоединюсь через четверть часа.
Клер
– Идем в постель, – сказал он, – и не бойся. Я не буду груб.
Он уложил ее рядом с собой и провел рукой по ее напряженному холодному телу.
– Как ты чудесно сложена! – сказал он. – Но ты, кажется, замерзла? Что с тобой? Тебе нехорошо?
Клер попыталась улыбнуться, но у нее стучали зубы. Из сада веяло цветочными ароматами.
– Иди ко мне, я тебя согрею, – прошептал он и обнял ее.
Закрыв глаза, она доверчиво прильнула к нему. Он крепко прижимал ее к себе, и она с удовольствием впитывала всем телом его живое тепло, как вдруг что-то неудобное помешало ей. Миг спустя к ее губам прильнул жадный рот, и сверху на нее навалилось тяжелое тело. Открыв глаза, Клер увидела над собой лицо мужа, ставшее внезапно странным, жестоким.
– Не сжимайся так, дорогая… Позволь мне сделать это…
Но Клер окаменела, она не могла преодолеть себя, хотя знала, что ей придется вынести вторжение мужчины. Она изо всех сил старалась поддаться, уступить, но какой-то дикий, первобытный страх сковывал ее. «Я не хочу чувствовать, не хочу, не хочу!» – мысленно твердила она, совсем как в детстве в Сарразаке прикладывая ладони к горячему кофейнику. Ей все же удалось перебороть себя и отдаться на волю мужа. Ее тело разорвала глухая ритмичная боль. Наконец мужчина испустил крик наслаждения и мигом позже, удовлетворенный, насытившийся, упал на постель рядом с Клер, глядя на нее влюбленно и гордо, словно он совершил некий подвиг.
Клер убежала в туалетную комнату. В окне, над темными массами деревьев, на черном бархатном небосклоне мерцали звезды. И, глядя на них, она снова, теперь уже с горькой иронией, прошептала: «Волшебный час»… Потом вспомнила мисс Бринкер, а следом, как ни странно, полуобнаженную Каллирою, лежащую без чувств у ног верховного жреца. «Нестираемый позор» – так говорила мисс Бринкер. «Как нож безжалостный» – так говорил Бодлер. И все это, увы, было правдой. Даже пресловутый «плод чрева», так смущавший ее невинное детство. Клер расплакалась и плакала долго и тихо. Когда она приоткрыла дверь спальни, то увидела, что патрон спит с раскрытым ртом. Она побоялась лечь рядом с ним, чтобы не возбудить его желания, притулилась на подушках шезлонга и так, дрожа от холода, просидела до рассвета. Наконец раздался крик петуха, щебет птиц. Ровное дыхание спящего мужчины размеривало бег времени. Клер бесшумно оделась и решила пойти в сад.
XXIV
Весь дом еще спал. Спускаясь по великолепной розовой мраморной лестнице, Клер, несмотря на гнетущую усталость, вдруг на какой-то миг почувствовала себя счастливой: она была одна, она была вольна в своих движениях. Войдя в библиотеку, она распахнула ставни французского окна. Утренний солнечный луч с веселой молодой дерзостью ворвался в комнату и заиграл на позолоченных переплетах. Здесь стояли тысячи книг, и Клер приятно было думать, что все они принадлежат ей. Выбрав одну из них, почти не глядя, она вышла в сад.