Земля обетованная
Шрифт:
— Лестер, если ты пересядешь вон в то кресло и возьмешь тарелку с пирогом на колени, я и остальных усажу за стол. — Бетти старалась устроить все наилучшим образом.
При участии Мэри стол был снова накрыт — на этот раз за него сели Дуглас, Мэри, Джон и Гарри. Бетти задумала устроить парадный ужин для всей семьи и накануне целый день провела в приготовлениях. Но ей было ясно, что Мэри и Дугласу не терпится уйти. Они и приехали-то гораздо позже, чем обещали. Ну и потом, раз уж пришли Лестер и Гарри, за столом всем было не уместиться. Поэтому ужин с сюрпризами в хлопушках и всякими сладостями, с лучшей посудой и салфетками был отложен. Его можно будет устроить как-нибудь в другой раз.
Но и сейчас на столе было понаставлено достаточно, чтобы трижды накормить эту четверку. Язык, пирог с телятиной, ветчина, салат, свежий хлеб, булочки, пшеничные лепешки, ромовое желе, сыр, разные варенья, яблочный пирог, пирожное с крыжовником, бисквиты со взбитыми сливками, просто сливки.
— Это так, перекусить, пока вас где-нибудь не накормят, — говорила Бетти в ответ на восторженные возгласы, которыми встречалось появление на столе все новых и новых блюд, разливала чай и хлопотала вокруг стола, наблюдая, как они едят.
— Мне только кусочек яблочного пирога, — сказал Джозеф, сидевший в своем кресле у камина.
— Да ты ведь уже ел.
— Ну и что, а если мне хочется еще? Я у себя дома.
— О боже! — Бетти улыбнулась: она знала, ему неприятно, когда она тоном дает понять, что он брякнул глупость, но иногда просто не могла удержаться. Джозеф почувствовал холодок в молчании Дугласа и ошибочно отнес его на свой счет.
— Никуда не денешься, мой дом, — повторил он. — А яблочный пирог я всегда любил, разве не так? Вон Джон знает.
Призванный в арбитры мальчик вряд ли мог разобраться, что происходит в этой насыщенной электричеством атмосфере. Он понимал, однако, что согласия среди взрослых нет: как ни грустно, но, пожалуй, лучшее, чему его до сих пор научила жизнь, было понимание, с которым он прислушивался к спорам, часто возникавшим между родителями. Он умел определить степень серьезности этих споров не хуже, чем они сами. По большей части он заставлял себя прикидываться спокойным, и усилие над собой, требовавшееся при этом, придавало его лицу выражение, ошибочно принимавшееся окружающими за равнодушие.
— Ведь знаешь, Джон? — не отставал дед. — Мы с Джоном друзья-приятели! — объявил он.
— Да возьми ты пирога и помолчи немного.
— Не нужен он мне вовсе, раз так.
Дуглас медленно, с расстановкой жевал, радуясь, что ветчина домашнего копчения несколько жестковата. Ну почему это мелкие перепалки, вроде этой, из-за куска яблочного пирога, могут довести его до того, что он, кажется, готов дом повалить?
Гарри ел так, будто в его организме все, кроме пищеварительной системы, полностью отключилось. Он не спешил, но действовал на совесть, переходя от блюда к блюду, как отряд, которому поручено очистить захваченную территорию от противника. Лестер, развалившийся в кресле напротив Джозефа, чувствовал себя вполне спокойно, впервые после того, как сел в поезд. Теперь, когда все было позади, он думал о происшедшем как о каком-то забавном приключении. Дугласа бы в порошок стерли. А вот Гарри?
— Сколько ты весишь? — спросил он Гарри.
— Двенадцать стоунов и шесть фунтов.
— Иными словами, сто семьдесят четыре фунта, — сказал Лестер, манерно растягивая слова. — По тебе не скажешь, дружище.
— Мы теперь тренируемся три раза в неделю. Десантные учения и упражнения со штангой, сейчас на это обращают большое внимание.
— Мы в свое время тренировались, копая окопы, — сказал Джозеф, вдруг насупившись.
— Ну как, выиграли сегодня? — Второй раз с момента приезда Дуглас сознательно переводил разговор на местные темы. Но сейчас он расчищал место, чтобы мысли в голове могли двигаться свободно, не сталкиваясь. Когда он последний раз видел Элана? Думал ли он уже тогда о смерти? Для чего ему понадобилось это беспомощное скитание по лесу?
— Выиграли, — неохотно признал победу Гарри.
— Кто теперь играет в команде?
— В Первой?
— Да.
— Перечислить всех?
— Да.
— Так… — Гарри поддел на вилку кусочек языка, кусочек пирога и маринованный огурчик, положил все это в рот, с хрустом съел и только тогда занялся перечислением.
— За исключением тебя, я только двоих знаю, — сказал Дуглас.
— Ты очень отстал от наших дел, — сказал Джозеф, вставая и протягивая пустую тарелку Бетти. — Отстал. Спасибо за яблочный пирог. Было очень вкусно.
— А в футболе-то фамилии все те же, — заявил Лестер, смутно ощущая, что это должно задеть Дугласа. — Младшие братья или сыновья тех ребят, с которыми я еще играл. Обратите внимание, футболисты всегда держатся вместе. Они не допускают шумихи вокруг себя. Не то что эти ваши аристократы — регбисты.
— Да разве ж это футбол! — разозлился вдруг Джозеф. — Катают мяч по полю, как котята клубок. Уж и мяч не умеют провести.
Откуда у отца эти внезапные приступы злости, думал Дуглас. Они возникали вдруг, как тучи среди ясного неба, и он, совершенно очевидно, не мог справиться с подобными вспышками дурного настроения. Я должен быть терпеливей, решил он. Недовольство отцом очень часто переходило у него в недовольство собой; он совсем недавно заметил это.
— Чем же ваш футбол отличался от нынешнего? — примирительно сказал Дуглас.
Обрадованный возможностью прочесть лекцию, Джозеф открыл фонтан своего красноречия, и из него полетели имена знаменитых футболистов тридцатых и сороковых годов, толковый, исчерпывающий перечень, который закончился разбором сравнительных достоинств Стэнли Мэтьюза и Тома Фини. Лестер и Дуглас были достаточно большими, чтобы повидать этих игроков на поле и оценить их по достоинству, и в течение нескольких минут, пока все трое добродушно обменивались мнениями, а Гарри и Джон почтительно слушали их, Бетти думала: вот это, наверное, и есть то, что называется Семья; она окутывает всех своим теплом и наделяет все смыслом; хорошо бы только Мэри не держалась так отчужденно, не казалась такой усталой. Вид у нее просто измученный.
— Был в Тэрстоне один парень, — разливался Джозеф, сев на своего конька, — это сущая правда, что я говорю. Перед самой войной произошло. Какой был игрок! Все охотники за талантами приезжали посмотреть на него, Арчи Робинсон его звали. Как он играл! Я раз видел, как он обвел противника и потом отдал ему мяч только для того, чтобы снова обвести. Можно было подумать, что мяч был веревочкой у него к ботинку привязан. А из Тэрстона уезжать ни за что не хотел. Ни-за-что! А знаете почему? Знаете?