Земля обетованная
Шрифт:
Поезд Северной линии метро доставил его прямиком от Стокуэлла до Кентиштауна.
Оказалось, что Эмма съехала.
— Я знаю, что она старалась связаться с вами, — сказала хозяйка. Она с большой неохотой впустила его в переднюю, но не дальше. Эммина комната еще пустовала. Хозяйка с удовольствием отметила, что он на мели. Он ей никогда не нравился. — И нечего поглядывать наверх, — прибавила она. — Там никого нет.
— Сколько вы за комнату хотите? — спросил Лестер.
— С кого?
— Может, я ее сам снял бы.
Он улыбнулся — ободрительно, как ему казалось, может, даже обворожительно, но старуха на улыбку не клюнула. Болезнь и заботы о Файоне привели к тому, что во всей его внешности появилась несвойственная ему неряшливость: костюм был помят, белая рубашка с отложным воротничком грязна, ботинки сбиты и нечищены. Хозяйка считала, что о человеке лучше всего можно судить по его ботинкам. Кроме того, он осунулся и побледнел, и на лице проступило неприязненное, не внушающее доверия выражение, которое улыбка лишь подчеркивала.
— Комната уже обещана, — твердо сказала она. Лестер подумал, что, скорее всего, она врет.
— А я вот возьму и вселюсь в нее, — сказал он. — Студенты говорят, что все сейчас так делают. Вот подымусь наверх и захвачу.
— Вы себе этого не позволите! — Больше всего на свете она боялась, что кто-то самовольно вселится к ней в дом; даже грабители не внушали ей такого страха — после ограбления хоть страховку получить можно. А тут мало того, что вы лишались дохода, убирали за ними, выслушивали оскорбления, вас вдобавок непонятно почему мучила совесть. Ее каждодневный поход за покупками был отравлен страхом, что кто-нибудь захватит в ее отсутствие одну из пустующих комнат.
— Скорее всего, позволю. И прямо сейчас. — Лестер шагнул к лестнице, и хозяйка выставила в качестве преграды ослабевшую руку.
— У меня для вас письмо есть, — сказала она, — Эмма оставила.
— Вы что, задобрить меня хотите?
— Да нет. Правда. Вы ведь мистер Таллентайр?
— Я за него.
— Сейчас принесу. Вы подождите здесь. — Ее треволнения были Лестеру смешны. Придумала, как удержать его внизу, но, чтобы осуществить свой замысел — он-то был уверен, что она собирается позвонить в полицию, — ей придется оставить свои комнатушки на его милость.
— Я с вами, — сказал он безразличным тоном, сперва успокоив ее слегка, а затем снова нагоняя страх. — Мы вместе зайдем в комнату. — Меньше всего на свете он хотел неприятностей, но желание помучить было сильнее его. Видя, что ему удалось здорово ее напугать, он все больше распалялся. Интересно, за кого она его принимает — за убийцу? За грабителя? Похоже, судя по ее поведению. Он ее проучит и в то же время не выпустит из виду. — Не хочу с глаз вас спускать, — прибавил он. — Я ваши штучки знаю.
— Штучки? — Она только теперь подумала, что следовало бы позвонить в полицию. Если они приедут достаточно быстро, прежде чем он приведет своих дружков и привезет мебель, то, может, они и не дадут ему вселиться. В конце концов, это же ее собственность, наследство от мужа, подрядчика, который умер далеко еще не старым от разрыва сердца. — Какие штучки?
— У вас это на лбу написано, мамаша. Ну ладно. Давайте пока что письмо. Живо!
Ей ничего не оставалось, как отступить в свою комнату, а Лестеру — как последовать за ней. Оба они прошли мимо телефона, старательно избегая смотреть на внушительную кнопку для вызова стражей порядка.
К его удивлению, через несколько секунд письмо оказалось у него в руках.
— Вы небось его над паром подержали и прочли, а?
— Да вы что! — Она по-настоящему оскорбилась. — Разумеется, нет! А теперь, сделайте-ка одолжение, оставьте мой дом.
— Мне показалось, вы что-то говорили насчет чашечки чая.
— Ослышались.
— Ослышался? Значит, разговор шел о рюмочке хереса? Вон там, я вижу, у вас бутылка стоит. Спасибо, я выпью. — Он сделал шаг к маленькому, редко когда открывавшемуся поставцу.
Голова у нее кружилась: она уже видела бесцеремонное вторжение, захват комнаты, а может, кое-что похуже — по виду этот человек был способен на все. В полном смятении она произнесла слова, давно вертевшиеся на языке:
— Если вы сейчас же не уйдете, я вызову полицию или начну кричать, кто-нибудь да услышит меня.
— Но я вернусь, — бешеным голосом сказал он. — Слышите! Вернусь среди ночи, и очень скоро. Вы и не услышите, как я приду. Я ваш дом вдоль и поперек знаю. Я вернусь.
Лицо у нее сделалось жалким. Несколько секунд он смотрел на нее молча, хорошо рассчитанным жестоким взглядом, затем повернулся и вышел, неслышно прикрыв за собой сначала дверь ее комнаты и затем входную.
Ему случалось вот так терять власть над собой. Эта безобидная женщина вызвала у него совершенно бешеную реакцию. Он пошел медленно, стараясь успокоиться, ища глазами кафе, где можно было бы сесть и прочитать письмо. Какой бес вселялся в него в такие минуты? Он постарался забыть о происшедшем. Нужно обязательно что-то придумать. Ради Файоны. Нужно ее поразить. Пусть знает, с кем имеет дело, каков он есть на самом деле.
«Дорогой Лестер!
Если ты получишь это письмо, значит, ты меня не застал, о чем я очень сожалею. Мне становится все труднее и труднее жить одной, приехала моя мама и решила забрать меня домой, я же слишком слаба, чтобы сопротивляться. Как это ни печально, но похоже на то, что разумнее будет пожить у них, пока ребенок не родится, а это означает, что мне надо отказаться от своей комнаты. Но я буду писать тебе на этот адрес и уверена, что миссис П. сохранит и передаст тебе мои письма. Или, может, ты мне напишешь по адресу: ДОМ ПРИХОДСКОГО СВЯЩЕННИКА, УОРМИНГФОРДХЭМ, СУФФОЛК.
Прилагаю письмо от Дугласа. Он дал его одному из моих приятелей актеров, который еще давно наболтал ему про нас с тобой. Вот и сплетня пошла на пользу. Было бы отлично, если бы ты написал мне и дал свой адрес! Не беспокойся ни о чем!
Желаю удачи и крепко целую.
Всегда твоя Эмма.
P.S. На твои деньги я купила здесь на аукционе подержанную детскую кроватку. Такую хорошенькую, просто прелесть. Спасибо тебе.
Э.».
«Дорогой Лестер!
Надеюсь, что это письмо дойдет до тебя. Некий МАЙК УЭЙНРАЙТ, режиссер-постановщик из Би-би-си, уже некоторое время безуспешно старается связаться с тобой. Он хочет поставить большой документальный фильм о МЕРЛИНЕ РЕЙВЕНЕ. Я припоминаю, что ты когда-то был импресарио его группы в Ливерпуле. Никто другой к Рейвену подкатиться не может — где он живет, известно, и все прочее тоже, но он по обыкновению окружен толпой охранников — людей в большинстве своем грубых и темных. Майк Уэйнрайт — выдающийся режиссер, и даже Рейвен был бы дураком, если бы упустил его предложение. Если ты сумеешь связать их, может, и тебе кое-что обломится — но ты сам знаешь, как делаются такие дела: они могут использовать тебя и тотчас о тебе забыть. Это уж на твой риск. Телефон Уэйнрайта: 742-1373, добавочные: 6768 и 6350. Решай сам.