Земля предков
Шрифт:
Показав табличку Федору, ученый сапотек промурлыкал что-то на своем наречии и заглянул в глаза командиру карфагенян. У Чайки на этот раз не осталось никаких предположений насчет смысла сказанного. Но вот изображение на табличке было ему хорошо знакомо. Там был высечен, и довольно искусно, самый обыкновенный слон. С большими ушами, бивнями и хоботом. Слон был похож на африканского, таких Карфаген закупал сотнями, чтобы использовать в сражениях. Против Рима и других противников, которых у него до недавнего времени было немало. Хотя имелись и некоторые незначительные отличия, на которые Федор решил не обращать внимания. Главное, что изображенный на картинке слон был именно боевым. На его изогнутой
— Вижу, — подтвердил Федор, чтобы поддержать завязавшийся диалог.
— А что там? — не удержался Леха и попытался придвинуться, чтобы тоже взглянуть на табличку, но ему в грудь тотчас уперлось копье с острым наконечником.
— Обычный слон, — пожал плечами Федор, — с ушами и бивнями. Таких у нас дома немерено.
И, повернувшись к «переводчику», еще раз отчетливо произнес.
— Слон. Это слон.
— Сло-н, — повторил сапотек и теперь уже сам показал картинку сидевшему рядом Ларину.
— Ну да, слон, — кивнул тот, всмотревшись в очертания животного, — а вы что, слона, что ли, никогда не видели?
«Переводчик» на этом не успокоился и прошелся перед остальными пленниками, каждому по очереди предъявляя картинку со слоном и везде получая один и тот же утвердительный ответ. Наконец, убедившись, что объект на табличке знаком не только «старейшине» Федору, он вернулся на место и с восхищением во взгляде осторожно посмотрел на вождей. Судя по остекленевшим глазам верховного вождя, финикийцы сумели произвести на него гораздо большее впечатление своим знакомством со слонами, нежели превосходным оружием. Хотя самим пленникам такой восторг был пока непонятен.
— Странные они какие-то, — пробормотал Леха, — ведут себя так, будто слонов никогда не видели.
— Действительно, странные, — пробормотал Федор, пытаясь припомнить, водились ли в Америке когда-нибудь слоны. — Может, они и в самом деле слонов никогда не видели, а если и видели, то только на картинках.
— На картинке тогда слоны откуда взялись? — обескуражил его вопросом Леха.
— А вот это, брат Леха, очень правильный вопрос, [8] — ответил Чайка, бросив косой взгляд на вождей, которые, отойдя чуть в сторону, нарушили обет молчания и теперь о чем-то перешептывались, словно решая судьбу пленников. — Допустим, что слонов здесь отродясь не водилось, только мамонты, и те давно вымерли. Тогда мы с тобой первые из африканцев, кто доплыл сюда и видел в своей жизни слонов. Но в этом случае это мы должны были сапотекам слонов хотя бы нарисовать, а они, похоже, кое-что о них уже давно знают. Нестыковка получается.
8
Обнаруженные не так давно артефакты из наследия ольмеков — например, небольшой сосуд в виде сидящего слона — посеяли серьезные сомнения в том, что мексиканские индейцы и африканцы не имели представления друг о друге. Официальной наукой считается, что слоны в Америке исчезли с окончанием последнего оледенения, то есть примерно двенадцать тысяч лет назад. Обнаруженные находки наталкивают на совершенно другие выводы: либо слоны существовали в Америке почти до того периода, в котором развивается повествование романа, что противоречит данным палеозоологии, либо ольмекские мастера были знакомы с африканскими слонами. А это, в свою очередь, противоречит современным историческим воззрениям.
— Сдается
Федор некоторое время молчал, переваривая услышанное, но так и не пришел пока к ясному выводу.
— Хрен его знает, кто еще тут до нас побывал, — махнул рукой Федор, вновь бросив взгляд в сторону неторопливо совещавшихся вождей, — нам сейчас главное, чтобы эти мудрые старейшины не отправили нас на виселицу за все наши знания, как лишних свидетелей. Может, то, что нам показывали, здесь простым смертным и знать нельзя.
— Лишние свидетели никому не нужны, — согласился Ларин, но добавил с сомнением в голосе: — Только что мы такого знаем? Про слонов? Так это вряд ли военная тайна…
Федор не успел ему возразить. Верховный вождь сапотеков что-то приказал высоким трескучим голосом, — Чайка услышал его впервые и даже вздрогнул, таким неприятным был этот голос, — и сквозь ряды охранников протиснулись два освобожденных Лариным сапотека.
— Суд вызывает свидетелей, — криво ухмыльнулся Леха, поглядев на унылые физиономии индейцев, которые одинаково боялись смотреть и на финикийцев и на своих вождей.
— Что молчите? Да, предателям везде несладко, — подлил масла в огонь Ларин, словно сапотеки могли его понять. Но, копье охранника, уткнувшись ему едва ли не в горло, заставило бравого адмирала замолчать.
— Ладно, посмотрим, что напоют эти свидетели, — отодвинувшись от острия, прохрипел Леха, умолкая.
Опираясь на высокий посох, обвешанный амулетами, главный старец Монте-Альбана, а Федору отчего-то показалось, что индеец с морщинистым лицом был именно в этом ранге, что-то резко спросил, указав на пленников.
Те рухнули на колени и затараторили, перебивая друг друга. Сколько ни вслушивался в их сбивчивую речь Федор Чайка, ничего «разобрать» так и не смог, кроме нескольких упоминаний про уже знакомого Питаошоо. Кем был этот Питаошоо, Федор пока мог только догадываться. Скорее всего, божеством, которое не то трясет землю, не то насылает громы с небес. Об этом Чайка догадался, когда оба индейца при каждом упоминании Питаошоо, подобно театральным жестам «толмача», вскидывали руки вверх и дергались в конвульсиях, пытаясь изобразить грохот падающих камней или раскаты грома. Получалось у них хуже, чем у образованного «толмача» сапотеков, который взирал на это выступление свидетелей с явным подозрением.
Неожиданно словесное извержение сапотеков закончилось.
Пронзительный взгляд, ограненный головным убором из черных перьев, вновь скользнул по Федору, отозвавшись неприятным холодком в душе. Кольчатые серьги красного цвета с позолотой всколыхнулись, и старец что-то коротко спросил у обоих сапотеков, глядя на него.
Оба, как по команде, распрямились, вскинули правую руку и указали на Леху Ларина, который от неожиданности потерял дар речи.
— Я? — только и вымолвил он, хлопая глазами. — А что я?
Старик медленно и грациозно, так что ни перья, ни украшения в ушах не дрогнули, вновь развернулся к сапотекам и еще что-то спросил. Вопрос был чуть длиннее, чем в первый раз, но его интонация показалась Федору менее приятной.
В ответ оба сапотека, ни секунды не колеблясь, указали на Чайку. Пронзительный взгляд старца едва не отбросил Федора к стене, уткнувшись в него. Вождь еще некоторое время молча буравил Федора взглядом, а потом что-то коротко сказал «толмачу», не расстававшемуся со своими глиняными табличками. Затем, потеряв интерес к пленникам, медленно направился к выходу. Стоило ему сделать первый шаг в сторону двери, как она отворилась будто сама собой. Охранники мгновенно перестроились вдоль его пути в два ряда и, продолжая следить за обескураженными пленниками, пропустили вождя к выходу.