Земля вечерних звёзд
Шрифт:
Снова кликнули паромщиков. Те выползли нехотя. Дождь лил нешуточный, это правда, но и Таю не хотелось еще раз тащиться сюда. То, что темно уже, – так это ничего. Уже и так все разглядели, попробовать надо просто. Большую часть отряда оставили на берегу за ненадобностью. Тот берег пустынен, и зарослей нет, чтобы засады раскинуть. Да и на той стороне – все еще земли адья. Мятежники далеко.
Они медленно выплыли на большом плоту ближе к середине реки. Тай смотрел в черную воду, предоставив своим ахадам суетиться подле паромщиков. Вспоминал Ак Ми Э. Каждый шаг отдалял его от Земли «вечерних звезд».
Он слишком поздно расслышал шум. Обернулся резко, едва успев отклониться. Лезвие оцарапало ребра. Два тела со сдавленными стонами полетело в воду, за ними отправилось еще трое паромщиков. Темно. Опасаясь обозначить себя посреди переправы, они не зажигали факелов.
Тай прижался ногами к низкому деревянному брусу вокруг плота, выхватил оружие. Дальше некуда бежать, лишь быстрые воды вспухшего Самока. А держится на воде он плохо. Как и все адья. В темноте вряд ли доберется до берега.
Четыре фигуры придвинулись к нему. Остановились.
– Ну что же? Давайте! – сказал Тай. – Уж одного-двоих я вам обещаю уложить.
Разглядел среди них самого высоченного.
– А ты что, Табат? Ты ведь служишь моему отцу давным-давно. Как перед ним ответ держать будешь? – А сам прикидывал, куда бы лучше броситься сразу. Влево или вправо.
Нет, на Табата нельзя. Он из них самый-самый… Лучше в другую сторону. Кто же там? Ну, подайте же голос! И почему они медлят?
– Я больше не служу Кальги, – прогудел верзила. – Я теперь служу Великой Гайят.
– А не боишься Архала Кальги? Узнает – достанет и с небес, и из-под земли, – спросил Тай.
– А ему про то знать не надо, – кажется, Табат даже ухмыльнулся.
Вот как.
– Айэт Тай из рода Кальги, – вдруг подал голос Шаграт, самый молодой из ахадов, это он, оказывается, был слева, – Правительница Адья Тэрэк Великая Гайят пожелала, чтобы в свой последний миг ты знал, что это ее рука наказывает тебя. За измену, велено тебе сказать.
«За какую?» – только и успел подумать Тай.
Они накинулись все вместе. Он извернулся, кинулся влево на Шаграта, получил болезненный удар в скулу. В темноте все спуталось, она мешала не только Таю, но и нападавшим. Он все-таки первым успел рубануть кого-то. Раненный, а то и убитый, с хрипом исчез в волнах, но Тай уже сам растянулся на бревенчатом настиле, сбитый с ног. Уворачиваясь от одного клинка, он скользнул в сторону, но его настигли другие. Боль пригвоздила, пропорола, пронзила насквозь, не давая дышать. Нет, такой смерти он не ждал, такой смерти он боялся. Тай дернулся и, убегая от нее, перевернулся на спину, загораживая тело кинжалом, намертво зажатым в руке. Ногу тут же словно разрезало пополам. Больше нет сил… А вода тут, совсем рядом.
Что-то со стуком врезалось в дно и накренило плот. Убийцы застыли, дергая руками, пытаясь удержаться на ногах. Кто-то уронил задребезжавший клинок, кто-то покатился, цепляясь за скользкие бревна. Скрипнув зубами, Тай соскользнул с покатого настила и погрузился в холодные объятия реки, так и не выпустив кинжала из судорожно сжатых пальцев.
Преследователи
Нет, его вдруг вытащило на поверхность. Он еле успел вдохнуть, разрывая грудь, и тут же еще раз погрузился, не удержавшись. Опять вынырнул со своей крутящейся опорой. Впереди темнела громада плота, люди бегали, выискивая его в темной речной глади.
– Факелы! Факелы! Быстрее!
Единственной уцелевшей рукой Тай уцепился за свой кинжал. Лицо коснулось скользкого и холодного. Кусок дерева, топляк какой-то. Еще и крутится… Он едва вынырнул в очередной раз, когда предательское бревно повернулось под его тяжестью. Сознание ускользало быстро. Вода успокаивала боль, но силы… Сил не было. Тай отчаянно выдернул кинжал и снова воткнул в топляк, вложив последние силы в этот бросок.
Клинок надежно застрял в бревне. Боясь оторваться от спасительного дерева, на которое, видно, плот и наскочил, Тай кое-как намотал перевязь на кинжал. Раз, другой, третий. Пальцы то и дело разжимались, скользя по прогнившему дереву, но теперь он оказался крепко привязан к нему.
Тай был не в доспехе, но все равно тяжел для этого куска дерева. Только голова и плечи едва держались над водой, опасно погружаясь, когда волны Самока играли деревяшкой. Плот отдалялся, на нем зажглись огни, но они засветились уже слишком далеко, чтобы беглеца можно было углядеть среди вод Самока. Теряя сознание, Тай продолжал цепляться за трухлявый ствол, как за последнее прибежище, хотя надежды уже не оставалось. Тут рядом не было Ак Ми Э, чтобы вновь спасти его. Здесь была вода и боль. И голоса, голоса, голоса… Снова они… Смерть не обманешь… Она все равно пришла за ним. Годом позже… Прости, Ак Ми Э…
Что-то неспокойно на сердце. Бьется весь день, как птичка в силках. И не стряслось ничего сегодня, уже четвертый день пошел, как ее ни к кому не зовут выхаживать, травами отпаивать. Все спокойно в родовом поселке И Лай. И Матушка не ходит больше, укоризненным взглядом не окидывает. И Тин Ло вроде заснул скоро… И спит так тихонечко, ровнехонько… Давно так не посапывал мирно… а то все всхлипывает да дрожит во сне, как будто чует, понимает беспокойство материнское.
– Ак Ми Э! – Дверь распахнулась, холодный, полный дождевой пыли воздух ворвался внутрь вместе с Сис Мя Э, бывшей подружкой, а нынче самой младшей Хранительницей.
– Тс-с… тише, – прошептала Ак Ми Э, опасливо поглядывая на сына.
Тин Л о вздрогнул от холодного беспокойства, завозился, перевернулся поперек своей новой корзины, теперь уж куда большей, и снова затих.
– Ох… – Сис Мя Э освободилась от мокрого плата, присела к очагу. – Спит…
Она восторженно оглядела пухленького Тин Ло. Это он такой славненький и ее заботами тоже… Хорошенький. С другими-то детками Сис Мя Э только в хвори бывает, а с этим ей нянчиться и так разрешают, даже приказывают, и за то большая сердечная благодарность духам И Лай. Своего-то уж не будет…