Земля вечерних звёзд
Шрифт:
Да что теперь жалеть о сделанном. Только бы ему поверили люди И Лай. Только бы не прогнали!
Так говорит та половина сердца, что с Таем, а вторая стонет, что не будет ей счастья в чужой земле, вдали от Рода. Род больше, чем Ак Ми Э, чем Тай, чем тот ребенок, что у нее под сердцем. Род был всегда и будет, он защитит ее, как никто не сможет защитить в чужом краю. Разве духи не направили ее в ту ночь, когда Тай чуть не умер? Что бы она делала, если б ее тин-кос не помог? Вот и выходит по всему: там ее сила, туда ей идти, там она нужна, раз родовое дерево все еще говорит с ней. Духи ее не забыли, а люди… они не осмелятся идти наперекор воле предков.
Ак Ми
– Сие! Сие! – окликнула негромко.
Ти-кой не оставит ее. Даже если все разбредутся, страшась проклятия духов, даже если Тай покинет ее – ведь ему придется когда-нибудь уйти к своему Правителю, – тогда с ней останется Сие.
Зверь неожиданно вынырнул из-за деревьев. Осенью его пепельно-рыжее тело совсем не распознать в разноцветной листве. Тай невольно отшатнулся. Ти-кой очень любил возникать рядом с ним, точно напоминая: он всегда настороже. В пасти повис крупный лау, так называла этих зверьков Ак Ми Э. Сродни степному длинноногому зайцу, только куда крупнее, да лапы покороче, да уши тоже. А вот хвост не подкачал, не то что у степного сородича.
Девушка рассеянно потрепала зверя за ухом.
– Спасибо, Сие, – указала на тушку лау, принесенную ти-коем к ее ногам, – но нам не надо. Можешь взять ее сам. – Она опять показала взглядом на добычу.
Ти-кой пребывал в недоумении. Хозяйка, похоже, сегодня отказывалась от его дара, что раньше принимала с такой благосклонностью. Тогда девушка потянулась к сумке, сплетенной из гибких веток ваэ, вытянула остатки вчерашней трапезы.
– Видишь, у нас есть еда, – объясняла она зверю. – Видишь? Вот она. А днем мы будем уже в И Лай, Ты разве не помнишь родных мест?
Ак Ми Э опять принялась трепать Сие за ухом. Ти-кой заурчал, привычно косясь на Тая. Так он смотрел каждый раз, принося добычу. Таю казалось, что взгляд большого зверя полон презрения. «Какой же ты охотник, хоть и большой человек, – будто спрашивал нахальный зверюга, – если приходится тебя кормить?» А Таю и ответить нечем. Какой из него, и правда, охотник? С мечом! Ему бы арбалет какой-нибудь. Зверье хоть и непуганое, а близко не подпускает. Ак Ми Э рассказывала, Далекий Человек силки на ночь расставлял, к утру в них нередко что-нибудь да попадалось. Не было нужды по лесу гонять за добычей. А Тай мастак только на степных волков охотиться. Ему бы лошадь, седло, стрелы или пику легкую, да еще вольный простор. Уходя с поляны, где навсегда остался Ранжин, он хотел было прихватить с собой арбалет Абрэ, да вспомнил, что стрелы все ядовитые. А если и не все – как проверить? Так и не взял. Зачем лишний груз с собой тащить? Потом жалел, да поздно.
Ти-кой полноправно считал Тая своим должником. Перебиваться клубнями, грибами и ягодами, как Ак Ми Э, тот долго не мог. Охотиться не получалось. И тогда в один прекрасный день Сие принес две сероватые тушки лау и положил к ногам хозяйки. Каждые два-три дня зверь принялся таскать разных диковинных животных, когда побольше, когда поменьше. Из них Тай только лисицу признал. Девушка благодарила на своем языке. Тай к тому времени уже сподобился несколько слов выучить. Наверное, это Ак Ми Э попросила Сие о таком одолжении, видя, что Тай ослаб от голода. И ведь как-то же она с ним говорила, и зверь ее понимал!
«И Лай», «родные места», уловил Тай знакомые звуки. Он так и не осилил язык вельдов. Слишком короткие слова, произносимые мягким голосом Ак Ми Э, сливались для него во что-то одно, большое, длинное. Сам он еще мог что-нибудь простое сказать, хоть девушка старательно морщила носик, пытаясь не улыбаться, пока он складывал вместе малопонятные звуки,
– Что? Мы скоро будем в поселке? Ак Ми Э кивнула:
– Это совсем рядом. Мы могли приходить вчера. Очень поздно, но я не хотела приходить в ночь. Плохо, плохой знак.
Уже скоро. Тай весь подобрался. Если б Ак Ми Э так ободряюще не улыбалась вовсю, ему было бы спокойнее. Они покончили с остатками вчерашнего лау, пока ти-кой в сторонке расправлялся с сегодняшним, и собрали весь свой нехитрый скарб. Подождали, пока огонь догорит – Ак Ми Э наотрез отказывалась затаптывать лесные костры, – и отправились в дорогу.
Здесь совсем не тот дремучий край, не Великие Леса/давно кончилась земля лесных гигантов, и солнце уныло проглядывало сквозь серые облака меж ветвей деревьев, не таких уж частых и больших. Уже высоко поднялось, поселок оказался неблизко от их ночной стоянки. К середине дня проплешины попадались все чаще, становились все больше, и, наконец, путники забрались на голую вершину холма, поросшего травой, откуда им открылась обширная, но неглубокая долина. На дальнем ее краю Тай разглядел какие-то строения. Много, даже на поселок не похоже, целое местечко, только ничем не огражденное. Стену или высокий частокол он бы и отсюда разглядел. Да и слишком уж поселок широко раскинулся, расползся во все стороны.
Ближе пестрели черные и желтые куски земли – лоскутья полей или огородов, в этом году уже никому не нужных, сообразил Тай. А прямо перед ними, от ближнего края долины, тянулись рощицы с правильными рядами деревьев, и кто-то суетится между ними. Вельды, наверное. Все, как было записано со слов разведчика Хаадида, принесшего в Чатубу «вечерние звезды».
Рядом с поселком, у околицы, повисло огромное пятно розовой дымки. К нему притягивало взгляд Тая, а внутри у него почему-то отдавалось мукой и болью. Он поневоле продолжал вглядываться в пятно, и знакомое стеснение отчаянно резануло грудь, сильнее, гораздо сильнее, чем могло случиться из-за усталости от сегодняшнего легкого перехода. Тай принялся с усилием глотать промозглый осенний воздух, но боль продолжала раздирать ему нутро.
– Что? Что такое? Ты снова нездоровый? – Ак Ми Э тронула его за руку.
Он с усилием отвел глаза, поглядел на нее. Странно, сразу удалось вдохнуть полной грудью, и внутри отпустило, будто воздух наконец прорвался внутрь.
– Что это? – спросил Тай. – Это розовое? Обернулся, указал на пятно, и сразу же боль вспыхнула с
новой силой. Он схватился за грудь.
– Не надо много смотреть! – Ак Ми Э, сообразив в чем дело, с усилием развернула его лицом к себе. – Это священная роща духов. Деревья тин-кос еще стоят, роняют лепестки. Другие деревья роняют листья, умирают к зиме. Эти умирают последние, оживают первые, потому еще стоят, цветут.
Тай кивнул. Вот оно что. Ак Ми Э уже все это рассказывала. И о роще, похожей на яблоневые сады в Альдьяше, куда никто не смеет ходить без сопровождения Хранительницы, и об охранных духах Рода, якобы живущих внутри, и о ветках, засыхающих и появляющихся на стволах. Это та самая роща, что он видел во сне.
Ему удалось, наконец, отдышаться.
– Вот оно что, – протянул Тай, пытаясь стереть с лица растерянность. – А боль отчего? Я ведь только посмотрел туда…
Девушка внимательно взглянула на него, потом скользнула глазами мимо, к роще тин-кос. Тая, потянувшегося взглядом за ней, дернула за руку. Он послушно уставился на ее щеку. Ак Ми Э долго молчала. Как будто слушала.