Земля забытого бога

Дуленцов Максим

Садомский внимательно посмотрел и в душе согласился с серым человечком. Упустил времена, забыл уже. «Старею», – с сожалением пронеслось у него в голове.

– И еще, Станислав Николаевич, это, безусловно, открытие, ваше открытие, это, безусловно, победа, о вас напишут в «Сообщениях государственного Эрмитажа», может, даже на английском языке…

– Это почему? – ошарашенно спросил Садомский, не понимая, куда клонит Вадим Павлович.

Вообще-то и книгу, и перевод он хотел по одной причине, знать о которой никому не было нужно, не выставлять на публику, надеясь заработать с помощью коллекционеров.

– Так вот вторая ошибка, Станислав Николаевич. Вот взгляните на написание букв, на чернила, вот в линзу, – подсунул Вадим Павлович огромную лупу, – конечно, надо бы еще исследования, для точности, надо бы конечно, но вот это дает нам право не утверждать, но сомневаться, да и пергамент…

– Короче, Вадим Павлович! – уже с нетерпением повысил голос Садомский.

– Не смею утверждать в качестве истины в последней инстанции, надо исследования, но… Книгу я бы лично датировал седьмым веком, да, именно седьмым, ну или восьмым, никак не позже.

Станислав Николаевич Садомский замер в недоумении.

– Вы уверены? Это не список?

– Я же говорю, нужна экспертиза… Конечно, радиоуглеродный анализ может запутать дело, да и портить артефакт придется… Но я бы датировал именно этим временем.

Письменные источники того периода были не просто редкость – огромная редкость! Да еще в таком объёме. Это было открытие, если тщательный Вадим Павлович не ошибся, конечно. В голове кандидата наук Садомского уже тихо звучали фанфары. Вот она, его Троя, вот, лежит перед ним уже давно, уже год, с тех самых пор, как он увидел Веронику.

Мысли о Веронике мгновенно отодвинули на второй план наполеоновские мечтания. «Что это, почему, вот книга, вот открытие, вот слава, почему опять она?» – вопрошал сквозь пелену видений Станислав Николаевич, тупо уставившись в разворот старинной книги. Серый человечек вежливо занялся перебором черепков.

История обретения книги была неразрывно связана с Вероникой. Станислав Николаевич никогда не был обделен вниманием женского пола, природное обаяние и стиль, опрятность и аккуратность привлекали к нему поклонниц, будь то сотрудницы отдела или студентки истфака на практике, просто случайные женщины, что обращали свой взгляд на элегантного мужчину за ужином в ресторане, где Садомский предпочитал бывать. Если бы он вел жизнь Казановы, то эта карьера была бы для него очень успешной. Но женщины его интересовали лишь как объект временного удовлетворения низших потребностей, чувство любви ему было незнакомо. Лишь изредка и на короткое время в его квартире на Шпалерной, бывшей коммуналке, выкупленной у многочисленных собственников и любовно превращенной в уютное и шикарное место созерцаний и раздумий по типу старых питерских квартир, появлялись особи женского пола, которые и хотели бы остаться и навести там свой порядок, да им это так и не удалось. После тридцати лет о женитьбе он ни разу не раздумывал, не думал и сейчас, но встреча с Вероникой что-то вывернула в его строгой и прибранной, как одежда в гардеробной, душе. Хотя для Садомского душа было понятие сугубо мифическое, в загробную жизнь он не верил, как и в переселение душ, в церковь не ходил, считал, что жизнь – это то, что отмерено человеку и не более. Человек рождается и умирает, и после него остается лишь то, что он создал за короткий миг своего присутствия на этом свете. Видимо, поэтому он и старался получить всё, что желал, именно сейчас. Но Вероника внесла в эту стройную концепцию некоторые флуктуации, она никак не вписывалась в картину мира Станислава Николаевича. Он даже тяготился этим, пытаясь забыть моменты их общения, а забыть никак не получалось. Даже сейчас, когда удача и слава практически лежали в его руках, правда, не подтвержденные ещё радиоуглеродным анализом.

С Вероникой он познакомился в захолустном, но, по мнению его жителей, огромном, красивом и культурном городе Перми. Занесла его нелегкая туда по причине сугубо деловой: в сём славном городе жил Кирилл, любитель истории и старины малой руки, в местности своей считающийся отменным специалистом по Средним векам. Правда, в основном в кругах так называемых «черных копателей». Человек он был увлеченный, читал даже книги, по большей части практические – местные издания археологических экспедиций времен СССР, – почерпывая там необходимые сведения о местах, где можно чем-нибудь поживиться, иногда успешно, иногда впустую. Заинтересовал он Садомского только потому, что как-то раз коллега перенаправил письмо от этого Кирилла, в котором тот просил оценить артефакт в виде серебряного блюда Сасанидов, что было им откопано, а скорее всего, украдено, как думал Садомский, на территории Пермского края. Блюдо было довольно ординарно, но в то же время имело некую культурную и денежную ценность, а кроме того, не фигурировало в списке умыкнутых ценностей музейной сети, что негласно распространяли музейные организации и МВД.

Станислав Николаевич благосклонно ответил молодому человеку, оценив предмет в треть стоимости, получил письмо того о желании за эту стоимость продать и в довесок изображения других имеющихся у Кирилла предметов, которые уже тянули на коллекцию. Заручившись поддержкой богатого коллекционера, Садомский выбил себе служебную командировку в пермский музей и лично посетил Кирилла с целью выкупить по дешевке все его предметы, а также проверить их на подлинность и узнать, откуда тут ноги растут.

Прилетев в Пермь тогда, он созвонился с Кириллом и условился встретиться с ним в одном из кафе в центре города вечером. Перед этим Станислав Николаевич по долгу службы посетил пермский музей, который его не удивил – провинции всегда славились бедностью. Лишь здание было красивым, старый купеческий дом, который, конечно, не мог вместить в себя даже ту минимальную коллекцию, что была в местных закромах. Побродив по улицам, наполненным пылью и людьми с суровыми уральскими лицами, Станислав Николаевич с трудом дождался вечера. Заказал кофе, от еды отказался, ибо не привык пробовать что-то новое, ему проще было воздержаться от ужина, чем экспериментировать на своем организме. Но кофе был неплохой, впрочем, с нынешними аппаратами, которые делают его сами, неплохой кофе мог быть где угодно. Кирилл появился на полчаса позже, Садомский поморщился: он не любил необязательных людей. Выглядел Кирилл обычным быдловатым толстым парнем, белый «ленд крузер», замаячивший у самого окна заведения, явно был его и подтверждал скоропалительные выводы Станислава Николаевича.

– Добрый день, я Кирилл, – запросто представился молодой человек и уселся, натужно изображая хозяина жизни.

Садомский усмехнулся, очень давно ему не приходилось встречаться с подобными людьми, в Питере и Москве продавцы ценностей в основном были старые интеллигенты в третьем, минимум, поколении. Он склонил голову в приветствии.

– Ну что, как вам у нас? – Кирилл подозвал официантку, толстым пальцем ткнул в несколько позиций меню и добавил: – И водочки.

Затем, обратившись к Станиславу Николаевичу, утвердительно произнес:

– Сначала ужин, потом дела. Вы не возражаете, если к нам присоединится девушка? Отлично. Познакомился по интернету, что время терять, может, вечером и срастется чего. – Кирилл заговорщицки подмигнул.

Садомский, конечно, возражал, но деваться было некуда, и он откинулся на спинку дивана, маленькими глотками потягивая кофе и тягостно ожидая конца этого рандеву. Но когда вошла Вероника, а это была именно она, Станислав Николаевич отставил чашку с остывшим напитком и больше не отрывал от нее глаз. Девушка лет двадцати восьми, стройная, в меру высокая, с вьющимися, когда-то русыми, а теперь выбеленными волосами, натуральный цвет которых, как сама природа, усиленно пробивался сквозь искусственные химические заграждения. Голубые глаза, обрамлённые вполне обычными ресницами, показались Садомскому крыльями махаона. Точеные черты лица и взгляд, который говорил о независимости и самодостаточности, об уме и взбалмошном нраве, о честолюбии и неуверенности в себе. Она была чудо природы, невинность и разнузданность, кротость и властность, интеллектуальность и бесшабашность – все, казалось, было в ней.

– Вероника, – представилась девушка, внимательно оглядывая двух мужчин и невольно останавливая взгляд на Садомском.

– Кирилл, – поспешно обратил внимание на себя второй, – ты это, садись, не стесняйся, у меня фотка не своя в профайле, чё светиться, понимаешь? Это мой друг, э-э-э…

– Станислав Николаевич, – учтиво привстал Садомский, почему-то очень желая, чтобы Кирилл мгновенно исчез.

– Очень приятно, – сказала Вероника, аккуратно уселась на диван рядом с Садомским, достала из сумочки очки и надела их, рассматривая новых знакомых. Очки просто свели Станислава Николаевича с ума. Вероника показалась ему неземной женщиной. А когда взгляд его ненароком опустился ниже уровня стола, где из-под легкого платья выглянула удивительной красоты ножка, одетая в простую туфельку, то он забыл и о деле, по которому сюда прилетел.