Земля. Реалити-шоу, в котором за тебя уже все решили
Шрифт:
– Или пока кто-нибудь не узнает, что происходит на самом деле.
– Да, именно поэтому мы прикладываем все возможные усилия, чтобы этого не произошло. По крайней мере, нам удавалось это делать до сих пор… – сказал Йонас, пристально глядя мне в глаза.
Мы сидели молча.
– Большая проблема всего проекта, – продолжил он, – заключается в том, что для его реализации требуются неприличные суммы денег, отсюда и стоимость колец.
– Сто миллионов. Сто миллионов в обмен на одну жизнь. И кто решает, кого спасать, а кого нет? Только деньги? – спросила
– Отчасти да, хотя, боюсь, что так было всегда. На протяжении всей истории человечества у богатых всегда было больше шансов спастись, чем у бедных.
– Но… это нечестно, – прошептала я, признавая свое поражение.
– Что ж, жизнь вообще штука несправедливая, тут я с вами согласен.
Мы вышли из музея не говоря ни слова, возможно, потому, что процесс разгадывания загадки иногда доставляет больше волнения, чем само ее решение.
– Грузовик отвезет вас обратно в отель. Для вас там зарезервирован столик, чтобы вы смогли поесть, – сказал нам Йонас, прощаясь с нами у дверей музея.
Мы забрались в машину и устроились на заднем сиденье.
Мы снова пересекли то белое покрывало изо льда, которого, как объяснил нам Йонас, с каждым годом становилось все меньше и меньше.
– Нел, – мой брат осмелился нарушить молчание, – что ты собираешься со всем этим делать? Ты планируешь опубликовать всю эту информацию?
– И какие у меня есть доказательства? – спросила я, признавая, что мой отец победил. – Фильм, который я посмотрела, больше никто, кроме меня, не видел, разговор с Йонасом, который будет все отрицать, кольцо, значение которого я не могу подтвердить фактами? Я сейчас в той же точке, что и была, когда только сюда приехала… Но это все равно несправедливо, так не должно быть, чтобы деньги решали все…
– Нел, так уже везде происходит. Даже если люди страдают от одной и той же болезни, шанс на выздоровление есть только у тех, у кого есть доступ к определенному лечению. В противном случае люди умирают. И это реалии нашей повседневной жизни.
Остаток пути мы провели в молчании.
Я надела наушники. Звучало совершенно бесподобное Selfish Art Ноа Гундерсена.
Именно во время прослушивания этой песни я получила еще два сообщения от моего контактного лица в Рейкьявике. Информация казалось достоверной.
Мы снова приехали в Хусафетль.
Для нас был заказан столик возле огромного эркера, откуда открывались потрясающие виды.
Мы сделали заказ и подняли бокалы.
– За нас, – сказал мой брат.
– За нас, – сказала я, глядя ему в глаза.
Мы выпили вина и несколько мгновений сидели молча.
– И что теперь? – спросила я его.
– А что теперь? – он посмотрел на меня с удивлением. – Теперь мы должны продолжить игру.
– Зачем?
– Зачем? Затем, что здесь скрывается что-то еще, ведь мы пока нашли только объяснение кольцам и этому таинственному списку. Или все дело в том…?
И вдруг он переменился в лице как человек, который раньше времени
– Или твое желание уже исполнилось? Мы закончили игру? Этого не может быть. Это просто невозможно, – повторял он сам себе. – Когда мы начали играть в той хижине, этих колец даже не существовало, и твое желание не могло иметь ничего общего с тем, что мы сегодня увидели в музее…
– Нет, мое желание не исполнилось.
Мой брат не стал ни о чем расспрашивать, хотя и мог, потому что в конце концов все это мы делали из-за меня, из-за моего желания. В тот день в хижине я согласилась сыграть в обмен на то, что отец никому и никогда не расскажет о моем желании. И Алан знал, насколько важны обещания в нашей семье. Они всегда выполнялись.
– Как мы отыщем этот дом? – спросил меня мой брат. – Отец Веруки не пользовался ни мобильным, ни интернетом, ни банковской картой. Нет никаких зацепок, как будто его не существовало. Я облазил весь интернет, и нет почти никакой информации о том времени, когда отец Веруки жил здесь, в Исландии. Я полагаю, они уже позаботились, чтобы все стереть.
– На самом деле информация есть, – ответила я, и он тут же посмотрел на меня с удивлением. – Просто стоит поискать в нужных местах.
– Ох уж эти журналисты, – сказал он, улыбаясь. – Ну давай, удиви меня.
– Видишь ли, как только я узнала, что отец Веруки жил здесь, я написала некоторым своим коллегам. Оказывается, у одного из моих лучших контактов в Европе есть хороший друг в Рейкьявике, своего рода частный детектив или что-то подобное.
Так вот, я задала ему вопросы, и он сказал мне то же самое, что и ты сейчас: что в интернете мы ничего не найдем, но есть и другие варианты.
– Какие варианты? – нетерпеливо спросил он меня.
– Газеты. Он сказал мне, что в Исландии до сих пор печатают небольшие газеты, скорее даже брошюры, где рассказывают о новостях той или иной области или региона. Эти издания принято передавать в местные библиотеки.
– И ему удалось что-то найти? – взволнованно спросил он.
– Да, кое-что. Зачастую новости – это слухи, но журналист всегда знает, как отыскать среди них частицу правды. В небольшой газете «Акюрейри» была опубликована статья, посвященная местным ресторанам, и если ей верить, то владельцы одного из стейк-хаусов рассказали, что отец Веруки несколько раз приходил к ним на ужин. Мне передали название этого ресторана. Он находится в Блёндюоусе.
– Отлично, уже что-то, – обрадовался мой брат.
– У нас есть и еще кое-что, – продолжила я. – В местечке под названием Греттислоуг располагается несколько затерянных маленьких термальных бассейнов. По совпадению в репортаже об очаровательных уголках Исландии несколько человек делятся своими впечатлениями от этого места и утверждают, что видели там купающимся отца Веруки.
Мой брат тут же схватил мобильный телефон.
– Слушай, а ведь Греттислоуг и Блёндюоусе находятся не так уж далеко, всего в часе езды друг от друга.