Земля
Шрифт:
Тогда Ван-Лун откровенно сказал ему то, чего до сих пор не говорил никому:
— Я ненавижу всех троих, и если бы я только знал — как, я бы отделался от них. Но мой дядя — вожак шайки грабителей, и пока я кормлю его и няньчусь с ним, мы в безопасности, но нам нельзя ссориться с ними.
Услышав это, старший сын остолбенел, вытаращив глаза, но, поразмыслив об этом некоторое время, он рассердился еще больше, чем прежде, и сказал:
— А если столкнуть их всех в воду как-нибудь ночью? Чин столкнет тетку: она толстая, рыхлая и беспомощная, я — двоюродного
Но Ван-Лун не мог пойти на убийство, он не мог убить родных, даже если ненавидел их, и сказал:
— Нет, даже если бы я и мог столкнуть брата моего отца в воду, все же я не стал бы этого делать, потому что другие бандиты узнали бы об этом, А пока он жив, мы в безопасности, когда же он умрет, то нам придется дрожать за свою жизнь, как дрожат в наше время все, у кого хоть что-нибудь есть.
Оба они замолчали, напряженно обдумывая, что им делать, и молодой человек понял, что отец его прав, что убийство не выход из положения, а нужно искать другого. Наконец Ван-Лун сказал в раздумьи:
— Если бы можно было найти способ держать их здесь, только обезвредив и укротив, как бы это было хорошо! Но таких чудес не бывает.
Тогда молодой человек хлопнул в ладоши и закричал:
— Ну, ты мне подсказал, что делать! Купим для них опиума, и еще опиума, и пусть их курят, сколько хотят, как делают богачи! Я снова подружусь с двоюродным братом и заманю его в чайный дом в городе, где можно курить, и мы купим опиума для дяди и его жены.
Но Ван-Лун сомневался, потому что эта мысль не ему первому пришла в голову.
— Это будет стоить очень дорого, — сказал он медленно, — ведь опиум дорог, как нефрит.
— Ну, содержать их стоит дороже нефрита, — возразил молодой человек, — да кроме того, нам приходится терпеть их высокомерие, а жене моей — дерзкие взгляды брата.
Но Ван-Лун согласился не сразу, потому что это было не легко сделать и обошлось бы в добрый мешок серебра. Очень может быть, что они никогда этого не сделали бы и все осталось бы попрежнему до тех пор, пока не спала бы вода, если бы не произошло одно событие.
Дело было в том, что сын дяди Ван-Луна стал заглядываться на вторую дочь Ван-Луна, которая была ему близкая родственница и по крови все равно, что сестра. Вторая дочь Ван-Луна была очень хорошенькая девочка, похожая на среднего сына, который стал купцом, только маленькая и легкая, и кожа у нее была не такая желтая, как у брата. Кожа у нее была светлая и бледная, словно миндаль в цвету, и у нее были тонкие красные губы, маленький нос и маленькие ножки.
Двоюродный брат поймал ее однажды вечером, когда она шла одна по двору из кухни. Он грубо схватил ее за грудь, и она взвизгнула. Ван-Лун выбежал и ударил его по голове, но он не выпускал ее, словно пес, вцепившийся в кусок украденного мяса, так что Ван-Луну пришлось вырывать дочь силой.
Тогда племянник хрипло засмеялся и сказал:
— Это только шутка. Разве она мне не сестра? Что плохого брат может сделать сестре?
Но глаза его похотливо блестели.
Ван-Лун выбранился шопотом, потянув девушку к себе, и отослал ее в комнату.
В тот же вечер Ван-Лун рассказал сыну, что случилось, и молодой человек задумался и сказал:
— Нужно отослать ее в город, в дом жениха. Даже если купец Лиу скажет, что год слишком плохой для свадьбы, мы все же должны отослать ее. Разве мы можем уберечь ее, когда у нас в доме живет этот тигр?
Ван-Лун так и сделал. На следующий день он пошел в город в дом купца и сказал:
— Моей дочери уже тринадцать лет, она уже не ребенок и созрела для брака.
Но Лиу сказал нерешительно:
— У меня слишком мало прибыли в этом году, чтобы заводить еще семью в моем доме.
Ван-Луну было стыдно сказать: «Мне нужно ее уберечь от племянника» — и он сказал только:
— Я не могу взять на себя заботу о девушке, потому что мать ее умерла, а она хороша собой и уже в таком возрасте, что может забеременеть; а мой дом велик и полон народу, и я не могу следить за ней все время. Так как она войдет в твою семью, то пусть она охраняется у тебя, а замуж ты ее отдашь раньше или позже, как тебе вздумается.
Тогда купец, человек снисходительный и любезный, отвечал:
— Что же, если это так, то присылай девушку, я поговорю с матерью моего сына, — пусть она приедет и живет в безопасности здесь во дворах вместе со свекровью, а после уборки урожая или около этого времени можно будет устроить свадьбу.
Так дело было улажено, и Ван-Лун был очень доволен и пошел домой. На обратном пути к городским воротам, где Чин дожидался его с лодкой, Ван-Лун проходил мимо лавки, где продавался табак и опиум, и он зашел в нее купить себе резаного табаку, потому что он курил кальян по вечерам, и когда продавец положил табак на весы, он нехотя спросил:
— А почем вы продаете опиум, если он у вас есть?
Продавец ответил:
— Сейчас не разрешается продавать его открыто с прилавка, и мы не продаем. Но если у тебя есть серебро и ты хочешь купить опиума, то его отпускают в задней комнате, по серебряной монете за унцию.
Ван-Лун не стал долго раздумывать и сказал торопливо:
— Я возьму шесть унций.
Глава XXVIII
Отослав вторую дочь и избавившись от заботы о ней, Ван-Лун сказал однажды дяде:
— Так как ты брат моего отца, то вот тебе кое-что получше табаку. — И он открыл банку с опиумом, вязким и сладко пахнущим.
Дядя Ван-Луна взял банку, понюхал и, засмеявшись от удовольствия, сказал:
— Я курил его и раньше, но не часто, потому что он очень дорог. Но я его люблю.
И Ван-Лун ответил ему с притворным равнодушием:
— Я купил как-то раз немного для отца, когда он одряхлел и не мог спать по ночам. А сегодня я нашел его непочатым и подумал: «У моего отца есть брат. Почему бы не отдать ему опиум? Ведь я моложе, и мне опиум еще не нужен». Возьми и кури его, когда захочешь или когда ты нездоров.