Шрифт:
1. 15 июня 2002 г
Какое теплое и солнечное выдалось утро! Птицы в соседней рощице радостно пели-заливались. Небо над головой было прозрачным, без единого облачка, и, глядя в него, Наташе казалось, что ее взгляд пронзает эту бездонную, бесконечную глубину и касается нерва мироздания. Ведь мир устроен сложно, и никому не известно, кто придумал эту землю и заселил ее людьми и животными, посеял первые растения, запустил рыб в океаны. Она часто задумывалась над тем, есть ли Бог, он ли создатель всего живого. Не особо утруждая себя чтением книг или интернетных статей на эту тему, она, однако, время от времени смотрела на ютубе
Она лежала на все еще прохладной траве и старалась дышать ровно, словно только таким образом могла успокоить бешено колотящееся сердце. Солнце рассеивало свои бледные лучи по небу, а потому еще не слепило глаза. Зажав в ладони теплый земляничный букет, Наташа ловила губами шершавые сладкие ягоды, но вкуса их почему-то не чувствовала. А вот аромат их уловила.
Она лежала посреди земляничной поляны и понимала, что у нее нет сил подняться и вернуться в палату.
То, что она только что сотворила, было спланировано заранее. Она еще неделю тому назад приходила сюда, облюбовала место под молодыми березками, куда и положила завернутую в старую куртку саперную лопату. Там же спрятала пакет со всем необходимым. Бутылка воды, тряпки, анальгин, калоши. Ну и наволочка. Новая, в ромашках. Правда, потом, вернувшись домой, подумала, что снова, в очередной раз, совершила глупость. Зачем отнесла лопату, когда можно было прямо тогда же и вырыть ямку? Быть может, она не сделала этого потому, что не могла пока еще представить себе, что на самом деле решится на такое. Да и размера маленькой могилы не знала.
Она собиралась на следующий день снова отправиться к березкам и даже приготовила ведерко для земляники (почему бы не совместить приятное с полезным?), но у нее начались схватки…
Роды прошли «как по книжке». Так сказала ей акушерка Арина, заглянув на следующее утро в палату и сообщив, что сейчас принесут ее дочку, чтобы молодая мамочка ее покормила. Да, может, и по-книжному, да только у нее все болело. Словно тело ее разорвалось, а потом его зашили, и теперь она готова была кричать от боли. И боль не утихала. Словно нарастала с каждой минутой, приближающей ее к моменту, когда она должна была покинуть палату.
План был сложный. Ей предстояло в пять утра забрать ребенка из «детской», потом вместе с ним, точнее, с ней выбраться через окно (открытое ею с вечера) в конце коридора на улицу и быстрым шагом дойти до парка, а там уже было рукой подать до березовой рощи, за которой и начинались эти земляничные поля. Главное, чтобы ребенок не заплакал. Иначе та медсестра, что дежурит, услышит плач и остановит Наташу, план сорвется, и она просто скажет, что видела дурной сон, будто ребенка украли, проснулась и решила проверить, на месте ли дочка… Глупая отмазка. Как глупо вообще все, что произошло с Наташей за эти последние месяцы. Надо было сразу избавиться от ребенка. На что надеялась? Что командировочный москвич, с которым она познакомилась в баре «Калиновка» и провела ночь в гостинице с таким же названием, на самом деле вернется за ней и заберет ее с ребенком?
…Теперь все было позади. Самое страшное, что ей предстояло, она сделала. И теперь ей казалось, что ее пальцы пахнут детской кожей. Вот поэтому она уже в который раз растирала между ладонями землянику. И старалась не смотреть на них, потому что знала – они красные, в земляничном соке, а ей все равно покажется, что это кровь. Кровь ее дочери. Ее первого и единственного ребенка, к которому она ровным счетом ничего не почувствовала, когда он родился.
Но надо было возвращаться обратно в роддом. Хотя сил не было. Она и не помнила, как шла обратной дорогой, как миновала пышный парковый розарий, как плелась по пустынным в этот ранний час дорожкам, как забиралась, перекидывая отяжелевшие и словно чужие ноги в грязных тапках, на подоконник коридорного окна, как ложилась на твердую кровать. Главное, что все ее соседки по палате крепко спали. Но так это или нет, она никогда и не узнает…
2. 12 мая 2022 г
– Боюсь спросить, и кто же теперь убирает весь этот огромный и прекрасный дом? – поинтересовалась Антонина, впервые после долгого
Конечно, переступая порог этого дома впервые после свадьбы подруги и не имея возможности встретиться с ней в течение нескольких месяцев (почти полгода пришлось прожить в Самаре, ухаживая за больной мамой, которую она и схоронила), Антонина надеялась увидеть по меньшей мере блики счастья на лице Жени. Но та выглядела как всегда. И Тоня не удивилась бы, увидев в ее руках пылесос или швабру. Больше того, она была практически готова услышать очередную историю подруги о том, как ее обижают в этом доме, как оскорбляют, и виновником всех ее бед был бы, конечно же, Борис Бронников, шикарный мужчина, крутой адвокат и одновременно грубиян, каких свет не видывал. И вот теперь она замужем за ним и даже взяла его фамилию, что было вообще на нее не похоже! Гордая и самостоятельная Женька стала зависима от этого Бронникова. Влюбилась в него, что уже само по себе опасно. Любовь вообще опасная штука. Попытки Тони поговорить с Женей по душам по телефону, находясь в Самаре, всегда заканчивались одинаково: новобрачная в свой медовый месяц никого, похоже, не хотела ни видеть, ни слышать и вежливо сворачивала разговор. Позже ограничивалась какими-то дежурными фразами, типа «все нормально, потом поговорим». Тоня не обижалась, напротив, она переживала за подругу, и каждый раз после такого короткого разговора ей казалось, что Жене плохо. Конечно, разговаривали они и по видеосвязи, и Женя выглядела хорошо, во всяком случае синяков на ее лице не наблюдалось, чего так боялась Тоня. Но все равно она изменилась и казалась какой-то неуверенной в себе, встревоженной. Вот и сейчас, когда Тоня вернулась из Самары домой, к себе в Подольск, где в нескольких километрах от нее в пригороде и проживала Женя, когда они встретились и обнялись, ей показалось, что подруга того и гляди заплачет.
– Тоня, вот скажи, тебя действительно это интересует? Кто убирается здесь? Ты серьезно? – Женя горько усмехнулась. – Да я и убираюсь. Но когда надо помыть окна или еще что-нибудь, приглашаю одну женщину из поселка, ее зовут Галина Петровна, она и помогает. И в саду работает. Так что, как видишь, я не особо утруждаю себя.
Тоня была уверена, что они с Женей, как это было раньше, уединятся в ее маленькой комнатке или на кухне, и была приятно удивлена, когда подруга накрыла стол в гостиной. Красивая, в маках, скатерть, дорогой фарфор, ваза с невероятными розовыми пионами. В распахнутое окно, играя прозрачными занавесками, врывается теплый июньский воздух. И тишина. Словно в доме никого нет.
Тоня сжала ладонями Женины руки и посмотрела ей в глаза:
– Ты мне скажи честно: ты счастлива?
Женя отвернулась. Потом пожала плечами.
– Женя, пожалуйста, будь со мной честной. Он обижает тебя? Ты вон какая бледная. Бьет? – Тут Тоня помрачнела и сдвинула брови.
– Да никто меня не бьет, – отмахнулась от нее Женя. – Успокойся. Все нормально.
– Ну и ладно. Не хочешь рассказывать – не надо, – обиделась Тоня.
– Говорю же, все хорошо. Даже слишком.
– Он сейчас дома? – с опозданием спохватившись, спросила Антонина.
– Никого нет дома. Все уехали по делам. Только Галина Петровна в саду занимается цветами. Нам с ней просто повезло! Ты мне лучше расскажи о себе. Еще раз, Тоня: соболезную тебе. Даже не представляю, как тебе было тяжело. Так долго была там. Рядом… А как же твой муж, Серега, здесь с детьми?
– Да все нормально. Справился. А я тем временем побывала словно в другом измерении. Увидела смерть. Это страшно. Но зато я не отдала маму в хоспис, до последней минуты была рядом с ней.
– Какая ты молодец! Между прочим, я могла бы приехать и помочь тебе с похоронами.
– Ты и без того помогла, деньги прислала, хоть я и не просила, мы справились бы сами.
– Тонечка, ты угощайся. Пирог с вишнями, сама испекла, между прочим. С третьей попытки получилось. И даже низ пирога пропекся! Твой любимый чай с саусепом заварила. Галина Петровна угостила вареньем из лесной земляники…
– Вот! – вдруг воскликнула Тоня, вскидывая указательный палец. – Вспомнила, с чем ехала к тебе. Хотела посоветоваться.
– Чаю выпей, потом расскажешь, – улыбнулась Женя.