Зенит Левиафана. Книга 2
Шрифт:
Бог запоздало отметил, что штанина воина, которого он только что ранил, отчего-то не торопится менять цвет с серого на бордовый. Но какое это имело значение, если жить ему оставалось не больше мгновения! Карн попытался спасти друга — он вновь метнул секиру, но враг, напоминавший скорее заводной механизм, чем живое существо, не глядя выбросил в его сторону руку с клинком и перерубил оружие пополам. Больше оно не годилось для боя.
И тут парень понял свою ошибку. Их противник не излучал энергию, вообще. Он представлял собой энергетический вакуум, поэтому его невозможно было увидеть в ментальном спектре. Но пустота — абсолютная пустота —
Ему потребовалась всего пара мгновений, чтобы перефокусироваться и вычленить бесцветное пятно на фоне бесконечного разнообразия красок энергетического пространства. Теперь Карн видел противника также четко, как мог бы видеть его физическим зрением. Это как картинка, скрытая в повторяющемся узоре, — увидел ее один раз и уже не упустишь. Без лишних раздумий парень бросился на врага, хотя понимал, что одолеть его голыми руками едва ли получиться. Но это лучше, чем стоять на месте, пока он полосует Мидаса на лоскуты.
В этот момент фригийский царь попытался контратаковать, но лишь получил широкий порез на левом предплечье и неглубокую колотую рану в правом плече. Он с шипением отступил, затем пригнулся, уходя от продольного удара, и вскинул меч, занимая классическую «кварту».
Однако вместо атаки клинком враг неожиданно ударил его по руке ногой, удар вышел нечеловечески быстрым и столь же сильным. Древний бог сжал зубы от боли, но не выпустил бы меч из руки, если бы в него с другой стороны тут же не врезался один из гладиусов. Сталь протяжно зазвенела и оружие Стража рассвета отлетело в сторону. Мидас с яростью воззрился на противника, но не двинулся с места — если ему суждено умереть, то он примет смерть лицом к лицу, стоя на ногах.
Но смерти не последовало, ибо противник развернулся, чтобы встретить атакующего Карна. Фригийский царь тут же попытался ухватить воина за правое запястье — пусть он получит другим клинком в бок или в шею, но сумеет вырвать этот меч у него из руки, облегчив другу задачу. Парень в этот момент выбросил левую руку вперед, обозначая атаку в голову, но тут же пригнулся, стремясь выполнить проход в ноги и повалить врага.
В итоге, Мидасу действительно удалось вырвать меч из руки воина, а Карн успешно поднырнул под замах противника и обхватил его бедра. Но потом неведомое существо просто крутанулось вдоль собственной оси. Фригийский царь получил удар мечом плашмя в затылок и на мгновение потерял равновесие, рухнув, словно сосенка, которую умелый лесоруб смахнул единственным ударом колуна. Тут же Карн, так и не сумевший оторвать врага от земли, почувствовал, как в его нос вонзается вражеское колено. Лицо залила кровь и нестерпимая боль, он зарычал и упал на спину.
Воин безупречным движением поддел оброненный гладиус носком сапога и подбросил его в воздух, ловко ухватив рукой, когда тот взлетел на уровень груди. Затем он сделал несколько неспешных шагов назад, оказавшись в тени раскидистого ясеня. Мидас пришел в себя, но не торопился подниматься, осознавая, что враг не атакует, хотя это отличный момент, чтобы прикончить их обоих.
Воин коротко взмахнул клинками, так что острие каждого описало полный круг, и с щелчком вогнал их в деревянные ножны на поясе. Он поднял руки к лицу и медленно снял шлем с посеребренной полумаской. Мидас увидел некогда красивое лицо с точеными надбровными дугами, резко очерченными скулами
Он определенно был красив — при жизни. Но теперь его волосы стали седыми, точно отражение луны в лесном озере, а кожа обрела мертвенно-бледный оттенок. Живое существо просто не могло выглядеть так!
Хотя глаза, пусть и неестественно-стеклянистые, таили в себе что-то подвижное, не жизнь, но будто ее отражение, ночную тень, промелькнувшую за мутным стеклом. Когда-то они были цвета распускающихся васильков, теперь в них стоял темный лед подземных пещер, в которые никогда не приходит солнце.
— Вообще-то, я не собирался драться, — сказал воин. Его голос был высоким и сильным, с легкой хрипотцой.
— Именно поэтому ты нас атаковал? — усмехнулся Мидас, медленно поднимаясь. Краем глаза он уже заметил, где в груде древесного пепла поблескивает сталь его клинка. Меч лежал подле Карна, который все еще корчился, держась за сломанный нос. Но едва фригийский царь сделал шаг в том направлении, воин тихонько поцокал языком и покачал головой.
— Не глупи, — произнес он и его губы тронула странная улыбка. Вроде бы вполне доброжелательная, но в тоже время недвусмысленно передающая простое сообщение — еще шаг и я снесу тебе голову одним ударом. — Если бы я хотел убить вас, я бы это сделал. Ты должен понимать.
— Тогда почему ты бросился на нас? — Карн все же сумел подняться самостоятельно. Он сильно гундосил, из-под руки, прикрывающей нос, сочилась кровь. — Мы не проявляли агрессии.
— Вы оба воины, и очень сильные, я не встречал здесь таких, — проговорил незнакомец, оставаясь в тени дерева, снятый шлем он держал у бедра. — А все, что не принадлежит этим землям, стремится им навредить. Так уж устроен мир.
— Мы исключение, — отрезал Мидас, мельком поглядывая в сторону своего меча.
— Теперь я это вижу, — неожиданно легко согласился незнакомец. — Воин может узнать другого воина лишь в бою, и ныне мне ясно, что вы не таите зла. Но что важнее — вы не из земли дивов.
— Из земли кого? — переспросил Мидас. Он уже понял, что перед ним не тот воин, внимание которого можно притупить беседой. Да и преодолеть пять метров одним броском он не сумеет. Оставалось всеми силами тянуть время в поисках выхода, которого не могло не быть.
— Он имеет ввиду Лимб, — прошептал Карн, которому слова таинственного незнакомца сказали гораздо больше, чем Мидасу.
Неожиданно парень сделал шаг навстречу неведомому воину. Фригийский царь поспешно схватил его за предплечье, но тот сбросил его руку и подошел вплотную к тому, с кем мгновение назад кружился в танце смерти. Воин не шелохнулся.
— Он охотится на чудовищ, преодолевших Завесу, — констатировал Карн. Они с воином были одного роста, и если бы его незрячие глаза не скрывала льняная тряпица, их взгляды находились бы точно на одной линии.
— Полагаю, можно сказать и так, — на лице воина не дрогнул ни единый мускул, но взгляд определенно потеплел, в нем холодное любопытство сменилось искренним интересом. — И скоро они придут сюда, существа из земли дивов, за которых я вас принял. Спускаются сумерки, это их время.
— Ты знаешь, где безопасно? — прямо спросил Карн. Он все еще пытался почувствовать собеседника энергетическим взглядом, но аномальная пустота не отзывалась ни на одно воздействие. — Отведешь нас в Радогост?