Зенит Левиафана. Книга 2
Шрифт:
— Копьеметы, бей без команды! — прокричал Дый, выбираясь из-под груды исковерканных тел. Это было чудом, что он вообще выжил! Шлема на нем не было, как и половины волос вместе со скальпом. Левая рука повисла плетью, он подволакивал правую ногу, и все же — не собирался сдаваться. У него был долг перед своей расой. Перед своим родом. Перед своим отцом.
— Мечи в ножны, луки в колчаны! — молодой военачальник продолжал раздавать приказы, одновременно стараясь отбежать как можно дальше от поднимающегося гашадокуро. — Всем метать сулицы! Метить… — он на мгновение запнулся. — Метить в голову или в суставы! Не собираться в группы! За праотцев и правнуков!
— За праотцев и правнуков! — донеслось
Мидас отвел Карна подальше, нашел взглядом каинита и лишь затем осмотрелся внимательнее. Оказывается, защитники Радогоста заранее подготовили запасные позиции — по периметру площади через каждые пять шагов лежали ровные ряды сулиц. А подле сулиц точно по числу воинов в землю были воткнуты боевые копья в два с половиной роста. Фригийский царь уважительно кивнул и повел парня еще дальше, к ближайшим строениям.
Копьеметы успели ударить еще трижды, и каждый раз гашадокуро падал после их слаженного залпа, дополненного меткими бросками сулиц. И все же ему удавалось продвигаться вперед, так что вскоре монстр достиг позиций метательных машин.
Сразу четыре руки взметнулись к черным небесам. Дый, натужно зарычав, метнул заговоренную сулицу и сбил палец с одной из них. Нескольким воинам повезло повторить его маневр, но это не спасло копьеметы.
Восемь из десяти машин были уничтожены сразу. Расчеты двух оставшихся не покинули своих мест и успели выстрелить еще раз прежде, чем Вящий Навь сравнял их с землей. Но ему перебили две ноги одновременно и он вновь завалился вперед, зарычал, попытался отмахнуться рукой, что больше напоминала огромную костяную косу, которая могла бы принадлежать первосортному божеству смерти. Его небрежное движение зацепило дюжину бойцов, и Карн почувствовал, что семь из них погибли на месте, а двое получили повреждения, от которых умрут в ближайшие минуты.
Монстр поднялся, тут же атаковав рассредоточенные группы защитников Радогоста. Из глубины города подтягивали еще десять копьеметов — последний резерв. Но прежде, чем они заняли удобные позиции между зданиями за площадью, погибло два полных круга — тридцать два воина.
Карн запоздало подумал, что Дый был прав — маги смогли бы переломить ход битвы. Но все они были нужны для ритуала. Тот, кто направил сюда гашадокуро, выбрал идеальный момент. Парень аж зарычал от злости и Мидас понимал его чувства, потому что сам приходил в ярость от осознания абсолютного бессилия перед обстоятельствами, которые подтасовала чья-то умелая рука.
Фригийский царь оставил друга у стены кузни и двинулся по периметру площади. На ходу он подхватывал с земли сулицы, все чаще — не заранее подготовленные, а оставшиеся от убитых воинов, и метал их в чудовищное создание. Каинит вскоре присоединился к нему, но без копьеметов все потуги поредевшей дружины казались напрасными. А когда боевые машины, наконец, ударили, стало ясно, что гашадокуро не намерен повторять ошибки прошлого.
Монстр грузно припал к земле и двинулся меж домов, часто перебирая многочисленными конечностями, точно паук из кошмара арахнофоба. В этот момент Карн почувствовал, что тьма за пределами рухнувших ворот оживает. Он потерял немало сил, так что диапазон его ментального локатора был ограничен, но его хватило, чтобы почувствовать, как городу приближается несколько десятков порождений Лимба. В основном — химеры и мантикоры.
— Я к воротам, — выдохнул он и устремился через площадь. Мидас на бегу перехватил его, но парень вырвал свое предплечье из ладони бога.
— Там еще монстры! — крикнул он. — Я сдюжу! Разберитесь с
Фригийский царь кивнул, понимая, что его друг прав. В бою с исполинским скелетом Карн не помощник, но если к воротам движется вторая волна — там его сила придется кстати, ведь Дый приказал воинам покинуть стены и башни, не подозревая о следующем эшелоне атаки.
Парень четко видел гашадокуро в энергетическом спектре, поэтому без труда обогнул его по широкой дуге. А вот неровности земли, трупы и обломки оружия — этого он видеть не мог, так что через шаг оступался, дважды падал, взрывая носом землю. Но, к счастью, добрался до ворот невредимым, и как раз вовремя — по другую сторону стремительно опадающей стены пламени уже поблескивали хищные силуэты химер, из-за спин которых раздался противный стрекот.
Первую же химеру, выскочившую из огня, он перехватил еще в полете. Тварь перевернулась в воздухе и приземлилась уже лицом к сородичам. Те пока не понимали, что произошло и этим стоило воспользоваться.
Химера-ренегат атаковала черный силуэт, который вынырнул из огня вслед за ней, а следующий монстр, на миг остолбеневший от увиденного, тут же сам превратился в предателя. За ним на сторону защитников города перешел еще один, а потом Карну удалось взять под контроль двух мантикор.
Теперь у него было целых пять кошмарных созданий, чью волю ему удалось сломить в считанные мгновения и развернуть против своих же собратьев. Быть может, со свежими силами он сумел бы подчинить еще три-четыре разума, но не сейчас. Парень и без того рухнул на колени, голова безвольно упала на грудь, из ноздрей тут же выскользнули два алых ручейка, устремившихся вниз по губам и подбородку. Сведенные конвульсией руки с растопыренными пальцами он развел в стороны, будто фанатичный культист, переживающий миг экстатического безумия.
И все же он контролировал их, держал в стальной узде собственной воли, не давая ни единого шанса освободиться. Атака тут же захлебнулась и с каждой оборванной жизнью приближалась к неминуемому фиаско. Ведь когда один монстр погибал, Карн тут же перехватывал другого, — парень гнал их обратно, сквозь огонь, их тела воспламенялись, но он отключал им болевые рецепторы и чудовища дрались точно берсерки. Кроваво, жестоко. Кромсая тела противников острыми когтями, похожими на ржавые боевые ножи нордманов. Вгрызаясь в них желтыми зубами, напоминавшими иглы исполинских швейных машин. Били хвостами, толкали, топтали. Это был кровавый хаос, которого не видел ни один из живущих.
Но у Карна даже не было сил поддаться этому восхитительному чувству абсолютной власти. Ведь он в одиночку удержал ворота! Почти сотню порождений Лимба он держал на этом небольшом пятачке опаленной земли. Такую битву любо воспеть в легендах!
А вот у Мидаса все складывалось иначе. Он несколько раз метнул в гашадокуро подобранные сулицы. Первое копье угодило в пустую глазницу вечно оскаленного черепа, во второй раз он прицелился в ногу и сумел перебить сустав. Вящий Навь споткнулся, но тут же выровнялся и продолжил натиск, стремясь к копьеметам и попросту игнорируя летящие в него копья.
Монстр разворотил четыре дома, на обломках одного из них занялся пожар. Фригийский царь, оказавшийся прямо на пути исполина, чудом не попал под его костяные ноги, постоянно лавируя, уворачиваясь и перекатываясь из стороны в сторону.
А затем Вящий Навь достиг линии боевых машин и с протяжным воем нанес удар сразу несколькими руками.
За мгновение до гибели копьеметы выстрели в ответ, их снаряды отрывали огромные куски от черепа гашадокуро, дробили его грудную клетку, ломали конечности. Но этого не хватило. Семь машин разлетелись в щепу, еще две обдало костяной шрапнелью от раздробленных рук и ног монстра. Ни один расчет не уцелел.