Зеркала и лица Северный Ветер
Шрифт:
Наверное, Лили должна была быть счастлива, чувствуя себя в безопасности, в окружении людей, готовых о ней позаботиться? Но счастлива Лили не была. Ей хотелось остаться одной.
Проблема заключалась в том, что друзья желали узнать, что с ней случилось. А Лили рассказывать о случившимся не собиралась. Почему? Вопрос на миллион долларов. Наверное, потому, что стоит назвать имя Беллы, за ней красной ленточкой потянется имя Розье, а потом уже придётся признаться в том, какую именно роль во всем этом сыграл Регулус Блэк - что он был не просто спасителем, но и, попутно, палачом. Палачом, у которого попросту не хватило духа закончить начатое. К тому же, если Розье пострадает в результате признаний Лили, Белла не простит этого Регулусу.
После того, как любопытные гриффиндорцы ушли, Лили долго лежала без сна. Тысяча и одна мысль прокручивалась у неё в голове. Угрозы Волдеморта, нападение слизеринцев, зависть подруг. Нужно посмотреть правде в глаза, она для этого достаточно взрослая: Лили никогда не станет в Хогвартсе своей. Она чужая, она - маггла. Глупо обижаться: Хогвартс - закрытый клуб.
На самом ли деле Лили так уж хочется жить среди гоблинов, оборотней и драконов, которыми вот-вот начнём заправлять кучка свихнувшихся садистов, распространяющих нацистские идеи? Когда-то она всерьёз мечтала попасть в Волшебную Страну, полную чудес, но магический мир совсем не такой, каким он ей казался.
Ей будет недоставать Нарциссы и Алисы, Лили будет скучать по Джеймсу, но ведь через год, так или иначе, разлука всё равно неминуема? Каждый из них пойдёт своим путём.
Так почему не уйти сейчас?
В мире магглов Лили тоже ждут трудности. И ещё какие! Например, нужно будет восполнить пробелы в образовании. Но это решаемо. Уж лучше решать проблему с дипломом и дополнительной социализацией, чем ожидать нападение Волдеморта, предательства Северусу или часа перевоплощения у Люпина.
Лили - маггла, и место ей среди магглов. Плевать, если кто-то посчитает её трусихой. Да и у кого тут есть право судить её?
Едва расцвело, Лили оказалась у двери кабинета МакГоногалл.
– Доброе утро, профессор.
– Мисс Эванс?
– подняла голову та.
Декан факультета Гриффиндор заполняла какие-то документы.
Не смотря на ранний час, профессор выглядела как всегда аккуратной и подтянутой: волосы собраны на затылке в пучок, мантия застегнута под самое горло.
– Чем могу быть полезна?
– Я хотела бы поговорить с директором, профессор.
МакГоногалл не торопливо выпрямилась:
– Вы хорошо себя чувствуете, мисс Эванс?
Лили кивнула.
Декан какое-то время пристально смотрела на неё и, хотя лицо её, как обычно, сохраняло строгость, что-то более человечное, чем обычно, светилось в её глазах.
Наконец чопорная леди кивнула:
– Следуйте за мной, мисс Эванс. Я провожу вас.
Миновав череду непривычно пустых коридоров, они обе затормозили у статуи огромной уродливой горгульи.
– Шоколадушка.
Лили вовсе не казалось, что затея использовать в виде пароля название детских сладостей такая уж замечательная идея. С другой стороны, что-нибудь помпезное и грандиозное звучало бы либо пошло, либо глупо. Лучше уж сласти.
Винтовая лестница поползла вверх, будто эскалатор. В конце лестницы они сошли со ступени, и стена приглашающе распахнулась перед ними.
– Ждите, мисс Эванс. Профессор Дамблдор скоро придёт, - наставительно произнесла МакГоногалл.
Когда-то Лили считала, что кабинет директора самая занимательная комната в мире - круглая, наполненная светом и удивительными вещами. Со стен с подозрением глядели живые портреты. Лили, как настоящая маггла, так и не смогла к ним привыкнуть.
Её внимание привлекла прекрасная, сияющая огненным опереньем птица с шикарным золотым хвостом, напоминающим одновременно хвост золотой рыбки и завораживающий язык пламени.
– Феникс, - раздался за её спиной голос Дамблдора.
– Красивый, правда? Он сейчас в самой лучше своей форме - середина жизненной фазы. Когда приходит время умирать, фениксы больше похожи на ощипанных кур. Потом они сгорают и всё начинается сначала - детство, юность, взросление и, неизбежное, хоть и грустное, увядание. Вечный жизненный круг. Вам нравится?
– Разве фениксы могут не нравиться, сэр?
– Всякое бывает. Встречал я людей, которым больше были по душе василиски.
Лили было неуютно под пристальным, оценивающим профессорским взглядом. Возможно, она переняла отношение Нарциссы, Сириуса и Сева к этому человеку. Он не внушал ей доверия.
Профессора Дамблдора считали великим волшебником и вполне заслуженно - равных в магии директору не было. Его так же считали прекрасным стратегом и одним из умнейших людей в магической Британии. И это было правдой.
Даже самой для самой себя Лили не могла объяснить ту неприязнь, ту недоверчивую настороженность, которую всегда испытывала, стоило взгляду директора обратиться к ней.
Лили не считала профессора Дамблдора непорядочным или способным на предательство, стяжательство или трусость. Она верила, что директор Хогвартса играет за светлую сторону. Но иногда её начинало казаться, что Альбус Дамблдор считает себя всемогущим богом, а все остальные для него лишь пешки. Хуже того, Лили подозревала, что в случае необходимости Дамблдор вполне способен пустить свои пешки в расход. Для всеобщего блага, разумеется.
Лили не хотела быть пешкой. Ни в чьей игре. Однако Дамблдор был слишком опытным, слишком умелым манипулятором, и она сомневалась, что сумеет оказать достойное сопротивление. Хуже того, вряд ли вообще сумеет понять, что действует не по собственной воле.
Можно ли верить тому, кто умеет ковыряться в чужих мозгах и перестраивать их, как ему заблагорассудится?
– Как ваше самочувствие, мисс Эванс?
– Хорошо, сэр.
– После того что вам удалось пережить, - сочувственно покачал головой директор, - вам не следовало так быстро подниматься с постели. Лучше было бы отдохнуть.