Зеркала и лица Северный Ветер
Шрифт:
– Напраслину возводите, ваше благородие. Моя мать - честная женщина. А я ударил тебя не в спину.
– Иди лесом!
– прохрипел Блэк.
Северус невозмутимо пожал плечами, повторив почти лениво:
– Круцио!
Сириус не кричал, но его колотило, как в эпилептическом припадке.
Судя по всему, вид мучений ненавистного врага не доставлял Северусу никакого удовольствия. Он смотрел на Сириуса равнодушными, пустыми глазами:
– Будешь изображать из себя героя-мученика и дальше, или всё-таки проявишь благоразумие?
Сириус, сплюнув кровь на траву, пристально, очень пристально, заглянул Снейпу в глаза:
– Ты не боишься? Не боишься большого серого волка, змеёныш?
– Так уж и большого?
– вытянулись в ниточку и без того тонкие губы Снейпа.
– Можешь мне поверить - не маленького, - со смешком ответил Блэк.
– Не боюсь.
– А тебе не приходило в голову, что я вовсе не Люпина сейчас пытаюсь спасти? -процедил Блэк, вновь сплевывая кровь в траву.
– Ты за меня не беспокойся. Я уж как-нибудь о себе позабочусь сам.
– Ну, если ты настаиваешь? Следи за моей палочкой. Смотри внимательно, куда я показываю, Снейпик. Вон тот небольшой нарост на дереве. Тот, что слева, видишь? Нажми на него, и окажешься по уши в тех самых неприятностях, к которым так стремишься.
Легкий замах палочкой и дерево остановилось.
– Да наш змеёныш делает успехи! - коротко, невесело хохотнул Блэк.
– Мы-то всё по старинке, на четвереньках...
– Что ж поделаешь, если у вас мускулы развиты лучше мозгов?
– Вскоре увидим, чего стоят твои мозги против настоящих мускулов.
Неспешно ступая, Северус направился к чернеющему в дупле Ивы провалу.
Лаз был узким, таким узким, что пробираться вперёд приходилось на четвереньках, протискиваясь головой вперёд.
Лили с детства боялась замкнутого пространства. Если бы не мысль о том, что это не на самом деле, что это лишь воспоминание, она ни за какие блага бы сюда не сунулась.
Северус, бледный и сосредоточенный, решительно двигался вперёд. Они всё шли и шли, казалось, тоннелю не будет конца. Наконец друг притормозил у небольшого отверстия. Тоннель вывел их в комнату. Обыкновенную комнату с обычными стенами, оклеенными уютными обоями.
У очага, где уже дотлевал огонь, с книгой в руках сидел Ремус Люпин.
Северус замер, наставив палочку на грифиндорца.
– Ты?
– поднял голову Люпин.
– Что ты здесь делаешь?
– Он поднялся, тяжело опираясь на подлокотники кресла.
– Уходи. Уходи немедленно. Тебе нельзя здесь быть.
– Ты оборотень, я это знаю, - несмотря на искаженное волнением лицо, голос Северуса звучал бесстрастно.
– Никогда раньше не видел, как обращаются в зверя. Я останусь, с твоего позволения. Или - без.
– Уходи, - повторил Люпин, точно заведённый.
– Ни за что. Хочу увидеть твоё подлинное лицо, твою настоящую суть.
В одну секунду оказавшись рядом с Северусом, Ремус схватил его за руку и с силой швырнул к выходу:
– Убирайся немедленно, глупец! Ты же не понимаешь, с чем будешь иметь дело. Беги отсюда, пока не поздно!...
Тут яркий, белый свет луны, разорвав пелену грозовых облаков, проник в комнату. И сразу же, резко, началась таинственная трансформация в теле оборотня. Сначала он словно окаменел, а потом сквозь окаменевший панцирь зверь начал неистово рваться наружу. Кости перестраивались, а голосовые связки изрыгали такие звуки, на которые гортань человека просто не способна.
Именно такими Лили представлялись завывания проклятых душ в аду, полными первозданной ярости и запредельной боли.
Голова однокурсника удлинялась, руки тоже. Плечи, напротив, сгорбились. Словно гигантская костоломная машина выворачивала все внутренности наизнанку. Щелчок! На месте человеческой спины выдвинулся хребет, покрытый острыми иглами, как у дикобраза. Челюсть выдвинулась вперёд, блеснули удлинившиеся клыки. Из пятипалой лапы выскочили острые, загнутые, как у кошки, когти.
Поднявшись на задние конечности тварь, задрав вверх рыло, усеянное острыми клыками, издала воинственный клич.
Северус, не сводя с оборотня настороженных чёрных глаз, наставил на него палочку:
– Ступефай!
Ярко-алый огонь ударил оборотня в грудь. У Лили заложило уши от пронзительного визга и грозного рычания. Проклятье раздразнило чудовище, но не возымело никакого разрушительного действия.
Стремительным, не свойственным ничему живому движением оборотень рванулся вперёд.
– Петрификус Тоталус!
– заорал Снейп.
Но полного обездвижения не получилось. Впрочем, как и частичного. Проклятие всего лишь замедлило нападение, но не остановила чудовище.
Не теряя присутствия духа, Северус заклинанием швырнул в противника тяжёлый шкаф. Если бы не это, то удар Ремуса мог бы стать для друга Лили смертельным. Когти легко раздробили нутро огромного дубового ящика. Раскрошенные острые деревяшки брызнули во все стороны.
Чудовище рвалось вперёд, круша мебель, которую Северус, словно баррикады, воздвигал между собой и нападавшим, бросая на линию огня новые и новые предметы.
Шум стоял оглушительный.
– Редукто!
Зверь опустился на четыре лапы и затряс головой. Но так же, как и предыдущие заклятия, это не причинило ему вреда.
– Релласио!
Струя кипятка, брызнувшая из палочки Северуса, ударила зверю прямо в морду. Лили оставалось только удивляться тому, с какой скоростью у Северуса получалось увертываться от зубов оборотня. С когтями, к сожалению, дело обстояло хуже, они успели прочертить кровяную дорожку по телу Северуса то тут, то там. Подол его вечно вихрящейся мантии превратился в лохмотья, но когти, хвала небесам, не передавали проклятия ликонтропии.
– Риктусемпра! Риктусемпра! Риктусемпра!
– выкрикивал Севреус, раз за разом отбрасывая от себя оборотня.