Зеркала и лица Северный Ветер
Шрифт:
'А что тебе оставалась?
– голос был беспощаден.
– Дождаться пинка под зад от его горбоносого величества? Ладно, положим, ты действительно поспешила, ушла слишком рано, не выяснив отношений до конца. Напомни-ка, милочка, что сделал при встрече наш надменный друг? Попросил прощения? Может быть, постарался объясниться? Пытался как-то наладить ваши отношения? Нет. Он поделится с тобой этими, воистину волшебными, воспоминаниями. Может быть, ты и не знаешь своего друга, солнышко, но поверь, Снейп-то тебя знает, как облупленную. Он угадывает любую твою мысль наперёд того, как она родилась. И он прекрасно отдавал себе отчёт в том, какое впечатление произведут на тебя эти картинки.
Ты же все понимаешь, правда? Тут не может быть двух мнений. Снейп хочет, чтобы ты оставила его в покое, перестала ему навязываться'.
От самой себя уши не заткнёшь. Внутренний голос самый жестокий голос в мире, звучит он тихо, а громче не говорит никто.
Лили тихо заплакала, беспомощно спрятав лицо в ладонях. Её внутренний мир продолжал рушиться, разваливаться под напором грубой действительности. Она прекрасно отдавала себе отчет в том, что любить Северуса таким, каким он стал теперь, у неё не получится. Но как жить без чувств к нему - не представляла. Северус слишком долго был частью её души, так же как рука или нога были непреложной частью её тела.
При ампутации жить можно, лишь цельным не будешь никогда.
Лили плакала, горько и почти беззвучно, пытаясь понять, как это - жить без любви к человеку, ради которого дышала семь лет, ради которого стала волшебницей, ради которого закрывала глаза на очевидные вещи, наступала на горло собственным принципам и убеждениям.
'Ничего не поделаешь, Лили, ничего не поделаешь. Кого-то тебе придётся все-таки потерять: его или себя - выбирай'.
Боль, терзающая сердце, стала слишком острой, её просто необходимо было выплеснуть, иначе она разорвала бы Лили на части. Под рукой оказалась чернильница, свиток и перо и на свитке словно сами по себе стали возникать зарифмованные строчки:
'На землю белым покрывалом выпал первый снег
Время на миг остановит свой торопливый бег.
Снова одна я останусь в мертвой тишине
Я буду слушать песню, песню - о тебе...
А за окном
моим
пылает парус алый
А за окном
моим
звенит твой голос усталый.
А в окно
моё
все бьётся злая Жар-птица
А ты только сон,
который
только
снится.
Но когда-нибудь мой образ нарисует
Дождь холодный в ночь,
и сердце - околдует.
И в твое окно
слепая
ударится птица
А я стану сном,
который
только
снится...'.
У Лили было такое чувство, что в Выручай-Комнату она вошла одним человеком, а вышла другой.
***
Северус дожидался её, стоя у окна в излюбленной позе - со скрещенными на груди руками. Он выглядел собранным, подтянутым и, как всегда, бесстрастным. Молодой колдун пристально глядел, не отводя взгляда. Чёрные, холодные глаза словно вонзались в мозг. Как ни черна была радужка, зрачки казались ещё темнее, они словно источали жар.
Глядя в эти глаза, Лили не могла отделаться от чувства, будто она стоит на краю бездны, раскинув руки в тщетной надежде полететь, а не упасть на дно черноты, не разбиться вдребезги о стылую воду его спокойного равнодушия.
Боясь расплакаться, она поспешила уйти. Сказать ему ей было решительно нечего, а на то, что он станет что-то объяснять, надежды не было.
Вся в расстроенных чувствах, Лили мчалась по коридору, не видя ничего вокруг, пока не столкнулась с Поттером. С разбегу она чуть ли не носом уткнулась ему в мантию. Перед глазами мелькнул яркий, красно-золотистый, галстук.
Тёплые руки Джеймса подхватили её, сначала в заботливой попытке поддержать, а потом лишая возможности уйти.
– Эванс? Вот и попалась! Где ты была?
– Джеймс легонько тряхнул девушку.
– Почему не пришла в Большой Зал на Распределение?
– Пусти!
Поттер нехорошо ухмыльнулся:
– Сражу же, слово джентльмена! Только сначала отдай мою волшебную палочку.
– Твою палочку?
– Лили испуганно заморгала и начала нервно кусать губы.
О! О, господи! Палочка Джеймса!.. Она же так и осталась лежать на перроне, на станции Хогсмеда.
– Ну? В чем проблема?
– наседал Джеймс.
– У меня её нет, - вздохнула Лили.
– Прости, я её даже не подняла. Я думала...
– Думала, значит? А я-то начал опасаться, что, когда ты видишь своего Нюникуса, ты напрочь теряешь эту полезную способность.
– Джеймс, пусти! Ты делаешь мне больно.
– Я твой друг, Лили, и я, вообще-то, за тебя переживаю. Мы с ребятами все ноги стоптали, разыскивая тебя, носясь по Хогвартсу и его окрестностям. Слизеринские упыри открыли охоту на магглов, а ты таскаешься Мерлин зная где!
– Извини, я не подумала, что заставляю кого-то беспокоиться. А твоя палочка... Прости меня, Джеймс! Прости. Я не хотела...
– Ладно, забудь. Я уже решил эту проблему.
– Как?
– Манящие Чары способны на многое, - Джеймс продемонстрировал волшебную палочку и снова спрятал её в рукаве мантии.
– Но вернёмся к исходной точке разговора: где ты была, Эванс?
– В Выручай-Комнате. Нужно было время, чтобы успокоиться и побыть одной.
– Одной?
– насмешливо протянул Поттер.
– Подозреваешь, что я пряталась там со Снейпом?
– С Нюникусом? Фу!
– Джеймс сделал вид, что его тошнит.
– Только ты могла позариться на его серые подштанники. Итак? - небрежно привалившись плечом к стене, Поттер выжидающе глянул на Лили.
– После того, как ты прилюдно унизила нас с Сириусом, вы решили с Блевотником отметить это события в приватной обстановке? Ну, рассказывай, рассказывай. Я весь - внимание...
– Снейп рассказал мне, что Люпин - оборотень. Я ему сначала не поверила, тогда он поделился воспоминаниями.