Зеркала и лица: Солнечный Зайчик
Шрифт:
«Нужно срочно что–то сделать! Что–то предпринять! Нельзя же безучастно смотреть на такое? Она, Лили Эванс, гриффиндорка, черт возьми! Гриффиндорцы не отсиживаются в кустах. Гриффиндорцы сражаются!», – воинственно кричал внутренний голос.
Только вот страшно было «вылезать из кустов». До икоты жутко сражаться с таким, как Малфой. Он же прибьёт её, словно лев болонку, – одной лапой.
«Ну же, Лили, – услышала она воображаемый голос Сева, пропитанный ядом сарказма, – не прячься. Вперёд! Пусть у лорда Малфоя будет две игрушки вместо одной. Он обрадуется. В отличие от Блэка. Знаешь, никто из парней не мечтает предстать перед хорошенькой девочкой в таком виде, – голос друга зазвучал резче. – Не глупи! Беги отсюда прочь! Это самое лучшее, что можно сделать в данных обстоятельствах».
К этому голосу Лили тоже не прислушалась.
Она осталась стоять, где стояла. Подглядывая из-за угла.
Малфой склонялся всё ниже и ниже, пока их с Блэком лица не разделил какой–то дюйм. Блондин привлекал к себе Блэка так, словно тот был женщиной.
– Болен, Малфой? – в голосе Сириуса звенел отрезвляющий лёд. – Свихнувшийся дурак! Золотом твоему папочке этого не исправить. Продолжай так и дальше, Люци, избавишь землю от своего возможного подобия. Только – Мерлина ради! – выбери другой объект. Твои прелести не в моем вкусе.
Малфой с размаху заехал Сириусу кулаком в лицо, разбивая в кровь тонкие черты.
– Я уничтожу тебя! Изуродую! Взгляни на себя? Где–то сейчас твой хваленный блэковский лоск?
– Наверное, там же, где и твоя мужественность, – хохотал разбитыми губами Сириус.
Град ударов на сей раз сыпался куда попало: в лицо, грудь, живот, пах.
Лили поняла, что дольше созерцать эту картину не в состоянии. Как ни страшно – нужно вмешаться.
Она набрала в легкие воздуха, словно собиралась нырнуть в воду, и…
И тут мрак подземелья взорвался разноцветными огнями. Её, – хвала Небесам! – опередили.
Первая, серебристо–белая вспышка ударила Люциуса Малфоя в грудь, сбивая с ног. Словно идол, грохнулся он на каменные плиты, собирая спиной серую пыль, пятная ею шелковую мантию и подметая полы волосами.
Две другие вспышки вырвали палочки из рук его держиморд. Эйвери и Нотт зеленели со злости, Каркаров широко открывал рот, изображая, видимо, изумление.
Люциус попытался подняться на ноги, но снова был брошен наземь.
К смеху Блэка присоединился заливистый и веселый, бесшабашный, самоуверенный хохот Поттера.
– Эй, ведь простенькое заклинание, а каков эффект?
Поттер, Люпин и Петтигрю материализовались из пустоты.
– Ты?! – ревел Слизеринский Принц, рывком поднимаясь на ноги. – Но…как?!
Мальчишки, не сговариваясь, рассыпались в стороны. Поттер и Петтигрю держали палочки наизготовку.
Люпин бросился к Сириусу, помогая тому подняться.
– Видишь, как переменчива злодейка–судьба? – продолжал зубоскалить Лягушонок.
Лили в совершенстве знала это широкую плутовскую улыбочку. Именно ею Поттер всегда доводил «Эванс» до белого каления и «классической стойки на хвосте», как любезно характеризовал это состояние сам Джеймс.
Улыбка действительно доставала.
– Теперь ты тоже знаешь, какого это: лежать у чьих–то ног.
– Я тебя в порошок сотру!
Но на фоне веселого, заливистого хохота потуги на рык выглядели гротескной пародией.
– Хочешь, покажу ещё одно простенькое, но эффектное заклинание? – ухмыльнулся Поттер.
– Наглая малявка… – двинулся было Нотт.
Но Петтигрю взмахом палочки отправил его полежать под Петрификусом.
Поттер играюче отбивал проклятие блондина. Те роем цветных искр рассыпались повсюду, и будь Лили более чистокровной, ей было бы страшно. Рикошетило во все стороны.
– Рем, убери отсюда Сириуса.
– Ты…?!
– Убери его отсюда, я сказал!
Поттер как всегда весел и бесшабашен. Как всегда – играет.
«Осторожнее, Джеймс!», – хочется крикнуть Лили.
Хочется до такой степени, что она закусывает губу.
Люциус откидывает голову, как змея, перед броском раздувающая капюшон. Поттер с вызывающей улыбкой ждёт его действий.
Питер Пэн, пляшущий на расстоянии шага от беды.
Мальчик, которому не суждено стать взрослым...
Палочка Люциуса рубит сверху вниз. Поттер вскидывает свою снизу вверх. И два огня сшибаются, соединяются в одну цветную, великолепную, похожую на радугу, дугу.
Что–то дрожит, тонко звеня, и свет проклятий гаснет.
В коридоре смолкает грохот. Снова становится темно.
– Я убью тебя, Поттер…
– Не вспотей, Люци, на сквозняке это опасно. Так всегда говорит моя престарелая тетушка. Используй силу взгляда. Взгляд негодующего Чистокровного, говорят, способен обернуть в горькое воспоминание…
Новый замах.
Снова вспышки.
– Я не удовлетворяюсь взглядами, – рычит Малфой.
– Тогда поучись любить правую руку. Может, полегчает? – Поттер снова ловко увертывается от проклятий Малфоя.
Танец на острие ножа.
Пляски с тигром.
Лягушонок – заносчивый позер, но Лили не может не любоваться им сейчас. Его брызжущей энергией, ключом бьющей куда попало.
Люциус склоняет голову, как бы признавая поражение. Медленно опускает палочку. Светлые волосы сверкающим водопадом обрамляют узкое лицо.
– Эйвери, Каркаров! Подберите Нотта. Мы уходим. Приятных снов, Поттер.
Люцуис разворачивается и делает несколько небрежных шагов в сторону.
Поттер смотрит ему вслед, ероша черные густые вихры, то ли в недоумении, то ли от радости, что так легко отделался.