Зеркальный лабиринт
Шрифт:
* * *
— Значит, кто-то ещё хотел прогуляться по подземелью тайно?
— Значит — кто-то ещё. А меня действительно — как бес попутал. Я взяла снарягу, прицепила конец шнура к какому-то-то камню, бухту повесила на плечо и пошла себе. Проход был сначала довольно широкий — метра полтора, с гладкими стенами. Я так и не поняла, из чего они — из бетонных колец, или из блоков. И верх у него был странный — не сферический, как, например, в метро, а сводчатый, причём такой, знаешь, вытянутый. Как в католических соборах. А потом вдоль стен и вовсе колонны пошли. И они образовывали арки и своды, коридор расширился, и колонны делили его на три части. Или даже больше. Он стал такой широкий, что луч фонарика не освещал его полностью. Противоположную стену я не видела. А ещё — воздух не был затхлым. Где-то была вентиляция и она работала.
— Вентиляция там была естественная — вытяжная.
— Сквознячок там гулял, это точно. А ещё, вспоминаю сейчас и понимаю, что меня как будто кто-то вёл.
— Воздействие на волю?
— Да, наверное. Я шла по центральному проходу, как шла. Или мне казалось, что он центральный. Верёвку я разматывала потихоньку, но она кончилась быстро. Там в бухте было, ну не знаю, метров 200. Тяжёленькая была. У меня даже плечо устало. Тонкий такой тросик. Больше на шпагат похож. Потом шнур закончился и я остановилась. Что дальше — я понятия не имела. И тут я увидела человека. Почему-то мне показалось, что это — Никас, хотя я и не успела рассмотреть его как следует. Он прошмыгнул в дальнем конце зала и пропал в одном из проходов.
— Никас! — окликнула я его по имени, но никто мне не ответил и не вышел. Я покричала ещё немного, а потом пошла следом. Туда, куда, как мне показалось, скрылся Никас, или кто там ещё был.
Глава 4
Под землей
Таинственная тень шмыгнула и растаяла, а в нос мне шибанул запах трупнины, и вскоре я споткнулась обо что-то. Это был труп Терезы. Я её узнала по волосам и одежде. Даже странно, что буквально за три, или четыре дня, тело успело разложиться так, словно пролежало минимум месяц. Сейчас я бы постаралась осмотреть тело, точнее, то, что от него осталось, и оценить обстановку, но тогда я заорала и ринулась прочь, как мне показалось, назад. И выяснилось, что нифига не назад. Верёвку я сдуру выпустила, когда ринулась в погоню за Никасом, или кто он там был. Я поплутала немного по коридорам и галереям, пытаясь найти то место, откуда пришла, но безуспешно. Паники почему-то не было. У меня были запасные батареи к фонарю, было оружие, но не было еды и воды. И ещё — мне почему-то всё время казалось, что я рядом со входом. Хотя, на самом деле, я ухитрилась учесать довольно далеко, как потом выяснилось. Как так вышло — до сих пор не пойму. Какое-то искривление пространства-времени. Плюс — полная потеря ориентации. Пропало ощущение пространства-времени, хотя я и не в полной темноте была и мне даже интересно было, куда это я попала. Коридор был, правда, всё такой же — бетонные стены, своды потолка тонут во мраке. А потом я вдруг оказалась словно бы на огромной лестничной площадке, с которой в разные стороны шли лестницы — три, или четыре. Куда идти дальше — я понятия не имела. Попробовала вернуться, но я не помнила, по какому коридору пришла — их было несколько. А точнее — три. Вообще — такое ощущение, что эти коридоры делились сами. Как будто тот холм и лабиринт внутри него, был гигантским живым существом. Старые проходы закрывались, новые образовывались…
— Что ты сказала?!
— Что именно?
— Про холм и коридоры.
— Что это — какое-то живое существо.
— Ты знаешь, — у меня та же мысль мелькнула. Хотя, всё-таки — не совсем живое…
— А что?
— Если честно — не знаю. Но ты говорила о Лабиринте Минотавра. Сейчас я начинаю понимать, что это было что-то вроде. Возможно, там действительно было какое-то святилище. И предназначенные в жертву блуждали там, пока не погибали.
— Эк тебя повело. Сейчас можно сколько угодно догадок строить.
Я не помню, сколько прошло времени. А точнее — ощущение времени-пространства, повторю, — исчезло куда-то. Ничего не было, кроме этих бесконечных коридоров. Есть не хотелось, пить тоже, но в какой-то момент навалилась вдруг жуткая усталость и я просто вырубилась. Мне снилось, что я дома, на Земле. Но, почему-то время было другое. Не наше. И я была другая. Там, во сне, мне было не шестнадцать лет. Скорее, я была там теперешняя. Но времена были не наши, а какие-то другие. То-есть — это была Россия, но в какие-то древние, замшелые времена. Чуть ли не Древняя Русь. И всё это — до жути реально. Как фильм с эффектом присутствия. Проснувшись, я опять куда-то брела. Голода и жажды я по-прежнему не чувствовала. Но зато поняла, что пол постепенно поднимается, словно большой пандус. И что коридор всё время поворачивает. Через какое-то время я поняла, что иду по спиральному коридору куда-то наверх. Это успокоило, ведь если наверх — значит — есть шанс выйти. Почему-то ни о маме, ни о ком-то ещё, о том, что там, наверху, за меня могут волноваться — мыслей не было. Мыслей в голове вообще не было. Я просто отстранённо и машинально фиксировала то, что со мной происходит. Внезапно коридор перестал повышаться и поворачивать. Я опять оказалась в какой-то подземной зале. А точнее — в небольшом расширении. Впереди был всё тот же тёмный коридор без малейшего просветления в конце. Батарейка в налобнике стала садиться и свет начал слабеть, но у меня было ещё две запасных. И тут я впервые задумалась о том, кто мог это всё спрятать. То, что кто-то хотел прогуляться в подземелье — это к бабке не ходи, но вот кто и зачем?
* * *
Есть такая штука — «Законы Мёрфи». Они же — «Законы подлости». Согласно которым, когда хочешь, чтобы всё прошло легко и быстро, без помех, то никогда так не получится. И одно всегда будет цепляться за другое. А исчезновение целой толпы людей в этом проклятом подземелье — отлично эти законы подтверждало. Итак, в этих проклятых подземельях за четыре дня пропало девять человек — трое землян, если считать эту противную девчонку — дочь одной из участниц экспедиции, двое взрослых и наша поисковая группа. Надо было что-то с этим делать? Но что? Посылать новых и новых людей на поиски? Пока они все там сгинут?!
Чувствовал я себя препаршиво. Ибо понимал, что так просто мы уже с этой проклятой планетки не улетим. Ребята тоже ходили мрачные. Мы уже все начинали понимать, что нас просто используют, что с этой планетой явно что-то нечисто и все про себя проклинали день и час, когда получили приказ лететь сюда.
Погода, между тем, испортилась окончательно. Хлестал отвратительный холодный косой дождь, ветер гнал сквозь него клочья каких-то лишайников и сухой травы. В такую погоду лучше сидеть дома. Начальство наше тоже почувствовало, что обстановка накаляется и выходит из-под контроля и нашим категорически запретили вообще приближаться к холму. А земляне к нему и так не подходили. Но и лагерь тоже не снимали. Вечером от них пришёл парламентёр, если так можно выразиться. Пригласил нас на общее совещание. Дескать — вместе мы сможем решить, что же делать. Ага. Для этого надо было дождаться, пока девять человек сгинут под этим проклятым холмом. Я эту планету уже ненавидел. Командир принял решение на свой страх и риск. И решил идти лично. Взял с собой, почему-то, меня и Мин Гора — ещё одного офицера. Скажу сразу, что вся эта затея принесла мало толку. В какой-то момент договорились до того, что наш командир на полном серьёзе предлагал связаться с кораблями на орбите и шарахнуть по этому проклятому холму из орбитальных пушек, чтобы срыть его к такой-то матери.
Возвращались мы уже в сумерках. Дождь прекратился, но зато пополз туман. Полз он низко, почти над самой землёй. Густой такой. И почему-то собирался вокруг этого холма проклятого. Мы, правда, не сразу на это внимание обратили. А идти в наш лагерь нам надо было как раз мимо холма и раскопа. И получается, что через этот туман. И вдруг так не захотелось мне идти через него. Так не захотелось, что я просто встал посреди тропинки и стою. Командир спрашивает, что, мол, со мной. Я честно ответил. Надо сказать — он меня понял и стали мы обходить этот туман стороной. И почти обошли уже. До лагеря нашего метров пятьдесят оставалось и вдруг слышим — крик. Со стороны холма и раскопа. А точнее — стон. Громкий такой. Ну мы остановились. Оружие как-то само в руках оказалось. Там уже все с оружием ходили — и мы, и земляне, даром что учёные. За эти дни страху на всех нагнало. Опять стон. Я присмотрелся — туман понемногу ветром разгонять стало — вроде как ползёт кто-то от холма по траве к нам. Я говорю — давайте я проверю схожу. Но командир велел мне на месте оставаться, а послал Мин Гора. Тот метров пять прошёл и только заорать успел. И как растаял в воздухе. Вот не знаю, как это получилось, убей меня! Почти темно уже было. Мы тревогу подняли, прожектора врубили и в нашем, и в земном лагере. Светло стало, как днём. Но этот туман проклятый лучи прожекторов не пробивали! Вот хоть убей. Плотный он был, как вата. Народ сбежался, а когда узнали, в чём дело, то никто в туман идти не захотел. Не спал в эту ночь никто. Ни у нас, ни в лагере экспедиции. Ближе к утру туман стал рассеиваться. Он так и висел всю ночь у входа в подземелье. Один из учёных потом утверждал, что когда начало светать туман, якобы, сам втянулся в подземелье. Смеяться над ним никто не стал — нервы у всех были на пределе.
* * *
По искреннему убеждению старого вояки все люди делились на несколько категорий.
Первая и самая понятная для Адмирала это армия. Тут даже ничего объяснять не надо — чёткая иерархия, единоначалие, строгое исполнение поставленных задач, дисциплина. В то же время армия заботилась о своих воинах. Полное обеспечение обмундированием, питанием, оружием. Только служи, да карабкайся по карьерной лестнице, все условия для этого есть
Вторая категория — это военная бюрократия, чиновники от армии. Этих людей Адмирал от всей души презирал. Сколько ненужных бланков, отчётов, ведомостей приходилось ему заполнять для того, чтобы вверенное ему подразделение могло выполнить приказ — уму непостижимо. А сколько приходилось прилагать усилий для банального снабжения солдат необходимым? Сколько запросов приходилось переписывать и переделывать только потому, что какому-то бюрократу не понравился бланк заявки? Число таких запросов исчислялось сотнями, тысячами…
Третья категория — простые некомбатанты. Гражданские. Мирняк. Армейскому человеку логику их поведения понять было невозможно от слова совсем. Как командиру спецназа старому Адмиралу иной раз приходилось общаться с населением тех мест, где проходила служба. Но ни разу ему не удавалось понять и, тем более, предугадать, что в следующий момент выкинет гражданский. В мемуарах, которые попадались старому вояке, гражданских частенько называли «пиджаками». Он не знал, что это означает, но само слово очень подходило. И Адмирал иногда цедил сквозь зубы: «Пиджжжак». И знаете, в общении с гражданскими это всегда помогало. Поток слов иссякал и к офицеру после произнесённого с презрением определения гражданского человека, всегда прислушивались. Штатный психолог штаба бригады называл это непонятным термином «гипногенное воздействие на подсознание в когнитивной психологии». Но ведь работало!