Зеркало Медузы
Шрифт:
Дэвида всегда забавляло особое и очень личное отношение флорентийцев к вопросам истории. Вот и сейчас Оливия сослалась на умершего пятьсот лет назад Козимо де Медичи, словно он был ее личным знакомым, будто изгнание евреев в флорентийское гетто случилось буквально вчера. Дэвид знал, что евреи Флоренции постепенно восстановили свои права, и к 1800 году им снова позволили селиться в городе там, где они пожелают. В ту пору существовал даже городской указ, запрещавший в публичных речах и театральных выступлениях какие-либо обидные намеки на евреев. Гетто было уничтожено, и от него не осталось никаких следов.
— Значит, ваша семья пережила войну? — деликатно спросил Дэвид.
Оливия подобрала остатки желтка небольшим кусочком хлеба и мрачно ответила:
— Некоторые родственники уцелели. Но большинство попали в Маутхаузен.
Она говорила о концентрационном лагере, где тысячи итальянских евреев были уничтожены в газовых камерах.
— Сожалею, — произнес Дэвид, и она раздраженно пожала плечами.
— Что сейчас говорить? Все уже произошло! Многие итальянцы прятали евреев в монастырях и под церковными сводами. Но что сделал папа? Ничего! А местные фашисты? Им нравились коричневые рубашки и черные ботинки. Им нравилось убивать лавочников и клерков. Это же было так легко. Когда-то в прошлом так уже делали. И гетто уже было. Люди с трусливыми сердцами просто повторили преступления своих предков.
Она подбирала хлебом остатки яичницы, а Дэвид вспомнил о Муссолини, повешенном за ноги на фонарном столбе.
— Где вы живете? — спросил Дэвид.
— Вы знаете кафе «Джуббе Росси» на пьяцце делла Република?
— Нет, не знаю.
Она снова пожала плечами.
— Это лучшее кафе в городе. Я там живу неподалеку.
Отодвинув тарелку в сторону, Оливия откинулась на спинку кресла. Она порылась в кармане, вытащила пачку сигарет и протянула ее Дэвиду. Когда тот отказался, она прикурила сигарету и с любопытством посмотрела на собеседника.
— А вы кто такой? Американец? Турист?
Дэвид не мог понять причину, по которой она завела с ним беседу. Может быть, она рассматривала его как своего потенциального клиента?
— Честно говоря, я здесь по делам.
— Вы не похожи на бизнесмена.
Дэвид решил не принимать эту фразу за комплимент.
— Я научный сотрудник одной из чикагских библиотек.
— О, я была в Чикаго! — радостно вскричала Оливия. — Там очень холодно. И знаете? Я прожила в Нью-Йорке целых пять лет.
Она растопырила пять пальцев для убедительности.
— Мне довелось писать диссертацию на докторскую степень у вас в Колумбии.
Она произнесла это так, словно говорила не о поэтическом названии Америки, а о стране на южном континенте.
— Теперь я работаю здесь.
— Над книгой? — спросил Дэвид.
Она пристально взглянула на него.
— Над очень большой книгой. Это история… Не буду говорить о содержании. Я работаю над ней семь лет.
— Наверное, вы уже заканчиваете ее?
Дэвид хотел приободрить свою собеседницу, но Оливия, покачав головой, выдохнула струйку дыма.
— Нет. Я встретилась с огромным сопротивлением. Моя тема вызывает много споров.
Взглянув на часы, она с огорчением сказала:
— Мне пора уходить. Я должна провести экскурсию для частного клиента. Где вы остановились?
— В «Гранде».
— В «Гранде»?
По глазам Оливии было видно, что она производила еще одну переоценку его личности.
— И на кого вы работаете? Что это за библиотека?
— «Ньюберри». Частное учреждение.
— Вы планируете изучать документы в местном университете?
— Нет, в библиотеке «Лоренциана».
Дэвиду показалось, что он услышал шум вращавшихся колесиков в ее голове — прямо как в игральном автомате при выигрыше, когда в каждом окошке появлялось по вишенке. Он ожидал очередного залпа вопросов и гадал, насколько они будут приветливы. Похоже, она не случайно последовала за ним в кафе и подсела к столику. Или у него паранойя? С тех пор как его пытались сбить на улице, он стал излишне подозрительным.
Оливия встала и сделала последнюю затяжку.
— Я опаздываю, — сказала она, бросив окурок в пустую чашку. — Спасибо за компанию.
— Пожалуйста, — ответил Дэвид.
— Вы можете присоединяться к любому моему туру. В любое время. Совершенно бесплатно.
— Осторожно! Я могу поймать вас на слове.
Она улыбнулась.
— Возможно, я расскажу вам парочку таких историй, о которых вы еще не знаете.
И затем, пока он выискивал в ее словах какой-то скрытый подтекст, Оливия торопливо зашагала через площадь.
Полы ее старого плаща развевались на ветру. Вскоре Дэвиду, как он того и ожидал, пришлось оплатить счет за ее завтрак.
Глава 12
Черт, черт, черт! Что ему теперь делать, гадал Эшер, сидя на лавке напротив кафе. Девчонка ушла, а Дэвид остался. Но он не мог выслеживать обоих сразу.
Интересно, кто она такая? Неужели сообщница? Или просто экскурсовод, которой захотелось познакомиться с парнем, присоединившимся к ее группе?
По приказу Шиллингера, Эшер следовал за Дэвидом от самого Чикаго. Он все время держался рядом, иногда отставая на пару сотен ярдов. Пока Франко летел в салоне первого класса, Эшер корчился в маленьком кресле сзади, около туалетов — это было самое удаленное из всех мест на самолете. Когда Дэвид направился в город на лимузине, Эшер погнался за ним на такси. И прятался за колонной в вестибюле отеля, пока его подопечный заселялся в «Гранд». На его крепком плече со вчерашнего вечера висела походная сумка.
Повинуясь интуиции, Эрнст направился следом за девушкой. Симпатичная пташка, отметил он, хотя ей не мешало бы нарастить на костях больше мяса. Возраст около 27–29 лет. Судя по ее торопливой походке, ей предстояло выполнить сегодня много дел. Проходя мимо мусорной площадки, она сорвала ирис с лацкана плаща и швырнула его в бак. Эшер одобрительно фыркнул. Видимо, девчонка носила цветок только ради своих чокнутых туристов.
В нескольких кварталах от площади она нырнула в магазин, где продавались старые книги. Выйдя оттуда через полчаса с толстым томом, засунутым под мышку, она начала рыться в кармане плаща. Когда Эшер понял, что девчонка искала ключи от машины, он остановил первое же проезжавшее такси и, сев на заднее сиденье, велел водителю ждать. Наконец его подопечная подошла к маленькому битому «фиату» и забралась внутрь. Трудно было представить, что эта мятая машина могла ездить.