Зеркало миров
Шрифт:
– А при чём тут равновесие?
– с разрешения наставника Лейтис тоже бросила камушек и залюбовалась радугой. А когда разноцветье погасло, переспросила.
– Что такого, если люди получают исполнение своей мечты?
– Помнишь трактирщика? Он ещё говорил про плату за желание. Ничто в мире не возникает просто так, иначе он разрушится. Потому-то раньше рядом с озером всегда стояли три шамана. Белый конь Сарнэ-Турома, страж неугасимой жизни. Чёрный конь тёмного лика Уртэге, хозяина мира мёртвых Унтонга, страж окончившего круг земного существования. И Красный конь светлого лика Уртэге. Страж порядка, он следил, чтобы никто не смел нарушить естественный ход жизни и смерти. Хранители помогали вернуться из морока тем, кто не сумел пройти испытание, а ещё не давали стать явью даже случайному желанию. Из тех, что поглотит Радуга. Ведь никто не сможет угадать, что мир породит в ответ. Те же корны, я поинтересовался их историей - и почти уверен, что появились они как часть мечты одного рыцаря столетие назад. Рыцарь хотел победить дракона, лес сотворил чудище... вот только, помнишь, я рассказывал про науку экологию? Вместе с драконом появились и остальные звери, необходимые для его существования. И так бывает всегда, ведь даже если ты захочешь откопать сундук с золотыми монетами - сначала кто-то должен его зарыть. И причина не обязательно исчезнет сразу же, едва твоё хотение будет исполнено.
Лейтис понимающе кивнула, затем негромко вздохнула - ей так хотелось найти пропавшего брата, не зря она увидела его там, среди тумана. Как было бы просто спросить сейчас... нельзя. Придётся ждать, пока она станет настоящим магом и сумеет отыскать его своими силами. А пока всё, что ей удалось сделать с помощью учителя - это протянуть ниточку от своей крови к его, узнать, что Дункан жив. Тем временем Ислуин взял ученицу за руку, подвёл к берегу, зачерпнул сложенными лодочкой ладонями девочки немного синевы и выпил оттуда несколько глотков. А затем попросил Лейтис сделать тоже самое с его руками. Вода оказалось тёплой, а во рту сразу защипало.
– Зачем?
– Теперь ты сможешь пройти вслед за мной. Я... Я уже был здесь, очень давно. Молодой, очень гордый и считающий себя очень умным. Нас тогда разгромил Южный союз, и переживал я поражение как личный позор - первый раз шёл не обычным кешиком, а готовил набег. Не успокаивало даже то, что провели не меня одного. Бакса Октай предложил мне второе посвящение, сначала я согласился, а потом понял, что не пройду - и обиделся. Решил, старик меня хочет ткнуть, мол, сопляк с самомнением, а сам до серьёзного дела не дорос. Разругались мы тогда страшно, хуже, чем когда я после первого посвящения к Мункэ-хану подался. Ну, я и уехал из степи вообще, а дальше ты знаешь. Только после Зеркала Миров и встречи с тобой понял, насколько Учитель учителей был мудр. Но на прощание сказал, что если научусь проигрывать, тропа Сарнэ-Турома приведёт меня обратно. А пока хватит мне сидеть на одном месте, так я слишком привыкну побеждать и никогда не сумею увидеть, как иная победа приносит поражение.
Договорив, Ислуин снова взял девочку за руку и шагнул в озеро. К удивлению Лейтис они не оказались в воде, под ногами заиграла уже знакомая радуга, блестящими кругами заполняя всю поверхность от берега до берега. На середине озера Ислуин остановился, свободной ладонью зачерпнул красный цвет, поднял руку на уровень глаз и растопырил пальцы. Странная субстанция потекла каплями вниз, но не захотела заканчиваться - как положено нормальной воде. Магистр отсчитал вслух двадцать капель и начал короткими движениями, будто углём по листу бумаги, рисовать перед собой.
"А ведь точно, словно рисует картину", - подумала Лейтис, глядя как в воздухе перед ней возникает набросок, приобретает глубину, становятся заметны тени и полутени. Ислуин рисовал быстро, и скоро изображение необычных ворот с полукруглой аркой и обвивающими столбы диковинными растениями было закончено. Едва лёг последний мазок, штрихи вспыхнули, переливаясь оттенками красного, от розового до пурпура, ворота обрели реальность, створки распахнулись - и магистр вместе с девочкой шагнул внутрь.
За порогом и озеро, и ворота исчезли, а вокруг появился знакомый туман. Хотя... немного другой: Лейтис видела чисто белый, а в этом мелькали разноцветные искры.
– Это второе испытание?
– Нет, - улыбнулся Ислуин.
– Посвящение каждый проходит сам. А это Возможное-не-Сбывшееся. Что такое объяснить не проси, сам представляю очень плохо. Из живущих в моём мире про него могли, наверное, рассказать только ректор Хевин, четверо Мудрейших Шаманов да Старший горный мастер гномов. Может ещё бакса Октай, если его отпустит из Унтонга повелитель Уртэгэ. Никто другой третьего посвящения не проходил, по крайней мере, я о таких не слышал.
– Третье? А что за...
– Не знаю. Про второе могу рассказать, это не запрещено. А про третье слышал только, что оно для всех одинаковое и для каждого разное. А как такое может быть, никто из одолевших не рассказывает, неудачник же расстаётся с жизнью. А второе... смотри.
Туман впереди расступился, и Лейтис узнала Ланкарти. Только смотрела сейчас она из дальнего лесочка. На приступ шли чудовища с плетёными щитами, всё как тогда... рядом с деревьями она увидела другого Ислуина. Одного. А присмотревшись к стенам, в том месте, куда показал магистр, с удивлением обнаружила себя. Вместе с остальными женщинами сражается, пытаясь заменить павших мужчин.
– Такого никогда не было!
– Но могло быть, - негромко прозвучал голос магистра.
– Если бы я ради спасения своей жизни нарушил клятву учителя, а ещё предал тех, кто защищал мне спину в бою. Это есть в каждом, просто не каждый позволяет ему взять над собой верх. В том и состоит второе испытание: принять себя целиком, не только светлые, но и тёмные стороны души.
Туман сомкнулся, и они снова оказались в белой искрящейся пелене. Но ненадолго, несколько шагов - и завеса растворилась, по глазам ударил ослепительный солнечный свет. Несколько секунд Лейтис ошеломлённо тёрла глаза, пытаясь сморгнуть выступившие слёзы, а когда зрение восстановилось, замерла: они вышли совсем не в лесу! И возле озера был уже вечер, а здесь вставало бледно-розовое после ночного сна солнце - нежно лаская зелёное море степной травы. На минуту светило замерло, словно вместе с девочкой испугалось бесконечной равнины, но, будто набравшись смелости, вспыхнуло, и ласково пошло тонкими лучиками по соскучившемуся за ночь земному покрову. И сразу обрадовано заверещали кузнечики, раздался радостный птичий вскрик, ликующе запиликали цикады, где-то вдалеке торжественно ухнул филин, довольный новым днём. Весенним днём!
– Великая Степь, - негромко произнёс Ислуин, - здесь она такая же, как до вторжения орков.
– Но как...
Лейтис вдруг запнулась посреди фразы: едва туман за спиной окончательно растворился в утренних лучах солнца, зимние куртки и штаны сменились тёмно-синими шароварами и светлыми рубахи с жилетом, только вышивка разная. У девочки явно женская, у магистра травяной узор понизу рубахи и ломаные красные линии на свободном поле. А от зябкого ветра защищал наброшенный на плечи мешковатый халат из плотной ткани с застёжкой у груди.
– Это не халат, - увидев недоумение ученицы, пытавшейся расстегнуть непривычную пряжку, рассмеялся Ислуин.
– Это называется дэли. Очень удобная штука в здешних краях. Там на поясе шапка ещё должна быть, из войлока и напоминает конус. У тебя на ней ничего не будет, так как ты ещё учишься. У меня наверху волчий хвост - знак, что я достиг звания кешика, и оторочка из лисьего меха, как у прошедшего посвящение шамана. Кстати, нам ещё положено...
Послышалось ржание, из воздуха перед ними выскочили рыжий и белый кони, и замерли, гарцуя и красуясь перед будущими наездниками.