Зеркало смерти

Малышева Анна Витальевна

– Давай выпьем, – предложила ей фигура, оказавшаяся на свету еще нестарой женщиной. – А чего ты к ней ходила?

И немедленно опрокинула свою рюмку. Пила она артистически – не поморщившись, не вздрогнув. «Значит, еще не дошла до крайней степени падения, – поняла Наташа. – Застарелые алкаши пьют иначе. Вот мой старший брат… Тот бывало, корчился после своей порции. Смотреть было невозможно… Не человек, а оболочка человека, а внутри плещется водка…»

– Чего ж ты? – внезапно обиделась хозяйка, увидев, что рюмка Наташи стоит нетронутая. – Брезгуешь, что ли?

– Нет, – Наташа храбро взяла рюмку, затаила дыхание…

И выпила. Алкоголь она не переносила, но пила легко. Первую рюмку ей налил отец, когда она закончила школу. Был устроен праздник. Иван, уже работавший на заводе, тогда еще только начинал «зашибать». Илья не пил, Анюта тоже. Отец все подначивал старшую дочку: «Ну что ты отворачиваешься, боишься, что ли? Как неродная!» И тогда она, переламывая себя, взяла полную до краев рюмку, поднесла ее к губам, ожидая немедленной смерти, рвоты, еще какой-то катастрофы… И неожиданно легко опустошила ее до дна, ощутив только легкость и тепло, да еще неприятный привкус на языке. Отец восхитился ее смелостью и налил еще. А потом вдребезги пьяная дочка слушала, как он толковал немногочисленным гостям о том, что потомство его не подвело, сразу видна родная кровь. Здоровому человеку все на пользу! Со времени того дебюта Наташа пила очень мало – так мало, насколько это было возможно, учитывая студенческую жизнь, праздники и всяческие иные поводы. Но теперь она решила, что повод есть. Водка не доставила ей удовольствия, однако успокоила и порадовала хозяйку.

– Молодец, – пробормотала та. – Не то что Танька. Ты ей кто?

– Да никто, – честно ответила Наташа. Водка слегка развязала ей язык.

– Ага. Давай еще?

Наташа мотнула головой, чувствуя, что алкоголь начинает завладевать кровью. Все стало чуть-чуть проще, и мир выглядел светлее. Рюмки снова были наполнены. Хозяйка моментально выпила, а гостья умудрилась выплеснуть свою порцию под стол. Промокла юбка, но что это значило по сравнению с тем преимуществом, которое она получила? Та размякла, а Наташа сохранила ясность мысли.

– Вот, например, ты, – немедленно пустилась в откровенности хозяйка. – Я первый раз тебя вижу! И вот села, выпила – как человек.

Наташа молчаливо соглашалась. Собственно говоря, отрицать свою человеческую сущность было бы глупо, да и спорить с пьяным – дело неблагодарное. Хозяйка нашарила смятую пачку сигарет и закурила, несколько раз промахнувшись горящей спичкой мимо кончика сигареты. «Хороша уж, – брезгливо подумала гостья. – По ее мнению, кто водку пьет – тот и человек. А может, даже и сверхчеловек, если пьет много. Где ее муж, интересно? Вроде бы Татьяна говорила, что тут живет семья».

– Села и выпила, – с тупым упорством повторила хозяйка. – А Татьянка? Ни разу. Ни разу!

И многозначительно подняла палец, требуя особого внимания к своим словам.

– Да уж, – дипломатично произнесла Наташа.

– И не говори, – та отмахнулась и нечаянно ударила себя по колену. Рассмеялась: – Блин, поздно как… Где он шляется?

– Ваш муж?

– Ага, он… Сорняк такой. – И снова последовал дурацкий смех. – Вот придет и начнется… А без него хорошо, тихо.

И неожиданно представилась:

– Лариса.

– Наталья.

– А что ты у Таньки делала? – осведомилась та. – Я тебя что-то раньше не видела.

– Да я в Москве живу, – подлаживаясь к ее тону, ответила Наташа.

Лариса поправила выкрашенные в рыжий цвет волосы, энергично растерла оплывшие розовые щеки. Она вся была яркая – но некрасиво яркая, будто смоченная водой акварельная картинка. Застарелая опухоль обезображивала лицо, когда-то бывшее правильным и возможно, даже красивым. Голубые глаза терялись под набухшими сизыми веками. В ушах качались дешевые серьги с поддельными камнями. Цветастый халат с трудом сходился на расплывшейся груди.

– А, в Москве, – протянула Лариса. – Ну понятно. И как там?

– Да ничего особенного, – ответила Наташа на идиотский вопрос. В самом деле – как там? Наверное, так же, как и везде. В восемнадцать лет, убегая из дома, она бы не поверила, что когда-нибудь скажет такое. Москва казалась дивным, новым миром, где все будет иначе, чище, ярче… Возможно, подействовала выпитая рюмка, но, скорее всего, сам гнилой воздух барака постепенно отравлял ее.

– Сколько раз я ее звала – не идет, – продолжала Лариса. – Как будто мы бог знает кто… Между прочим, я сама – кандидат наук!

Наташа ошеломленно на нее взглянула. Хозяйка, весьма довольная эффектом, повторила:

– Да, вот так-то! Хочешь, документы покажу?

– Да я верю…

– Я физик, – уточнила Лариса. – Ну что, еще по одной?

И, не дожидаясь ответа, налила и выпила. Наташа замешкалась, сливая водку под стол, но хозяйка ничего не заметила. Она совсем отрешилась от мира – глаза потеряли всякое выражение, и она с трудом сидела на стуле, грузно опершись щекой о ладонь расслабленной руки.

– И Таня это знает, – пробормотала она. – Знает, но брезгует. А почему? Кто она такая? Братом прикрывается – дескать, святая… А он ей вообще двоюродный или даже троюродный, седьмая вода на киселе. Корчит из себя бог знает что! Сперва мужа в гроб свела, потом на другого нацелилась… Дочку запирает, будто вокруг звери живут… Вот и сейчас у нее сидит мужик, что ж она о дочке не думает?!

Произнося последние слова, Лариса вызывающе обернулась к стене и повысила голос, будто желала, чтобы ее там услышали.

– Ходит и ходит, каждый вечер ходит! – обвинительно звучал ее голос. – А дочка все видит! Олечка хотя и маленькая, но все уже понимает! Умница-девочка! А этой дряни на все наплевать – только бы снова замуж выскочить!

– Татьяна собирается замуж?

– А я не знаю, – последовал ответ. – Какое мне дело? Я в чужие дела не лезу.

– Но вот вы сказали, что она первого мужа… – начала Наташа, но ее перебили:

– Это все знают, не я слух пускала.

– Как же это вышло?

Лариса снова посмотрела на смежную стену, но на сей раз понизила голос. Наташа пригнулась к ней, чтобы не упустить ни слова.

– Она замуж-то вышла уже под сорок, – хриплым шепотом заговорила женщина. – До этого жила одна. То есть совсем одна, понимаешь? Ни одного мужика у нее не было, все уж на нее рукой махнули. А тут вдруг подвернулся какой-то… Лет на десять ее моложе. Это все тут было, на моих глазах.

Лариса закурила и заговорила еще тише, так что гостья с трудом могла различить слова. Из рассказа стало ясно, что этот внезапный ухажер всех удивил – всех, кроме самой Татьяны. Она восприняла его ухаживания как должное, и не прошло нескольких месяцев, как библиотекарша вышла замуж. На время она исчезла из барака. Говорили, что переехала к мужу. Впрочем, вскоре она вернулась – одна, и уже с заметным животом.