Зеркало войны

Гончарова Галина Дмитриевна

 - И что ты предлагаешь? Закопаться под корягу? Тильди, я тебя не узнаю!

 - Перебьемся без коряг, - хмыкнула Матильда.
– Будем драться. Ходить с высоко поднятой головой и улыбаться назло всем. Потому что я не совершила ничего плохого. Я не дура, не шлюха, не предательница, не... да много чего - не. Мне стыдиться не за что! Но тебе придется поработать...

 - Мне?

 - Ну я-то разве что в нос стукну... А тут словами надо, словами...

Малена улыбнулась. Матильда была в своем репертуаре. Сестренка и не собиралась

сдаваться. И правильно! Мария Домашкина - просто генетический сбой. Бывает...

Говорят, раз в сто лет такое в каждой семье бывает. И поговорка про 'в семье не без урода', не на пустом месте родилась... но как же тяжело детям того самого генетического сбоя!

Замаешься доказывать, что ты - не такая.

Конечно, некоторым легче сдаться, поддаться, уступить, и плыть по течению. Но им с Матильдой это не подходит.

 - А значит - вперед, - шепнула сестра.

 - Это тоже песня?

 - Это - Гардемарины...

***

Ирина Петровна покинула контору ровно через пятнадцать минут. И выглядела при этом весьма недовольной. Чего бы не хотела мамочка от Антона, давать ей загадочное 'нечто' любящий сынок не собирался.

Пискнул селектор.

– Малена, зайди ко мне.

Малена поднялась, поправила блузку - и вошла в кабинет шефа.

Антон кивнул на диван.

– Садись, поговорить надо.

 - Первый раз в истории дивана, когда его используют только для разговоров, - не удержалась Матильда. Малена улыбнулась краешками губ.

Как же ей повезло с сестрой!

И аккуратно присела, как учили в монастыре. Спина прямая, глаза опущены, руки сложены на коленях - четок не хватает. Прикупить, что ли? К примеру, классический розарий?* Только к нему молитвы выучить придется, Матильда-то ни одной не знала.

*- католические четки особого вида и по ним читается определенный набор молитв, прим. авт.

Антон посмотрел на эту картину, нахмурился. У него, кстати, четки были, большие, деревянные, благочестиво висящие на мониторе.

– Вы о чем с матерью разговаривали?

– О сциндапсусе, - Малена не видела смысла скрывать.

Судя по лицу шефа, ему этот полулатинский мат ни о чем не говорил.

– Че за фигня?

– Лиана такая. Ирина Петровна хотела получить отросток.

– А еще она хочет, чтобы я нашел твоих родителей.

– Влипли, - вздохнула Матильда.
– Что делать будем?

 - Признаваться, но аккуратно, - решила Малена. И подняла глаза на начальство. Любимое...

Выглядела она при этом сплошной невинностью.

– Если вам нужен адрес и телефон моих родителей, я могу их дать.

Антон открыл рот, подумал, потом закрыл его. Малена смотрела, не отводя глаза.

И все же, какой он красивый.... Нет! Не так!

Бывают мужчины красивые или некрасивые, привлекательные, самцовые, сексуальные... да прорва разновидностей! Это - одно. А вот есть мужчины, к которым тебя тянет.

Безудержно.

Просто

смотришь и понимаешь, что рядом с таким тебе хочется жить, строить семью, воспитывать детей, смотреть на закаты и рассветы... и плевать на внешность и сексуальность. Просто это - твой мужчина. И тут уж не покрутишься.

Антон двигался по кабинету легко, как большой кот. Улыбка, жесты... даже проклятая майка, которая так обтягивает мускулистые плечи, что появляется желание сорвать ее - и коснуться губами гладкой загорелой кожи. А горьковатый запах одеколона, который надо запретить, как афродизиак направленного действия?

 - М-да. Спасатели Малибу плохо влияют на средневековых герцогесс, - резюмировала Матильда, спуская Малену с небес а землю.
– Слушай, может, нам вместо классики начать порнографию смотреть? Или хотя бы эротику?

 - Зачем?

 - Чтобы ты профессионалов от любителей отличала.

 - Поганка ты все-таки, - печально вздохнула Малена. Но в себя пришла. И вовремя.

– Не понял? А чего тогда мать...

Малена развела руками.

– Это не слишком красивая история, к сожалению.

– Вкратце?

– Я родилась во время кризиса, - честно призналась Малена. Ну, чуть позднее, но сути дела это не меняло.
– Денег нет, работы нет, кошмар во всех его видах.

Антон кивнул.

– Я помню. Отец сутками дома не появлялся, хоть что бы заработать. Один раз ящик сгущенки привез, так мы всей улицей его лопали. Мать делилась...

– А у нас и того не было. Бабушка зарабатывала, но копейки. Мать сидела со мной, отец тоже из кожи вон рвался...

– И?

– Рваться мало, надо к этому еще и хитрость иметь. И изворотливость, - развела руками герцогесса.
– Я достоверно не знаю, как там было дело, но мать уверяла, что его подставили. Да и он сам - тоже.

– Посадили?

Антон даже не подумал дергаться. А чего тут страшного? У нас и так полстраны сидело, а вторую просто как следует еще не допрашивали. Да и...

Всем известно: скрысил батон - пойдешь на нары, скрысил миллион - пойдешь в депутаты.

– Мать оставила меня на бабушку и поехала к отцу. И бабушка ей не простила.

– Вот как?

– Человек советской формации. В тюрьме сидят только те, кто в чем-то виноват, а раз нарушил закон, то вон из ее жизни...

– Понятно.

– Она посчитала, что мать предала нас, и предпочла нам уголовника.

– А разве это не так?
– коварно уточнил Антон.

Малена вздохнула.

– Я их судить не стану. Я тогда вообще ничего не соображала, а сейчас уж и не разберешь, кто прав, кто виноват... бабушки давно нет.

Слезинка таки поползла из глаза, и Малена смахнула ее кончиком пальца. Вот уж ни к чему!

– Вы не общаетесь?

– Общаемся. Но сюда родители ехать не хотят. Они устроились в деревне, у них там дом, хозяйство... им в город и не хочется.