ЗЕРО ВАРОШ: первый виток спирали
Шрифт:
– Если бы я только знала все это с самого начала…, – пробормотала Мари.
– То ты, наверняка, сочла бы нас какими-то чокнутыми сектантами, – улыбнулся ей Гейб, – Пойми, что ты тогда еще не была готова к этому. Да и нам не следует давить на тебя лишней информацией, пока ты не проживешь все сценарийные ситуации своего персонального лимба. Ведь это ты сама, спонтанно, создаешь данный мир, умозрительно надстраивая его над нулевой отметкой. Так бессознательно делает каждый заблудший… Это необходимо человеку для того, чтобы прийти к важному решению, вернуться ли ему из комы или же умереть. И поэтому наше излишнее психологическое давление может привести к самым, что ни на есть, фатальным последствиям… Вот то, к примеру, что с тобой недавно сделал Джу, находится практически на самой грани дозволенного. И я не могу хвалить его за это, хотя и представляю отчасти, почему он так поступил… Что же касается Тэуса и его агентов, то они, порой, используют слишком уж жесткие методы, бессовестно рискуя жизнью и рассудком заблудшего. Просто Тэус очень влиятельная персона в нашем мире,
– Все это очень сложно для понимания, – честно призналась ему Мари, – Хотя мне и кажется, что только сейчас все разрозненные фрагменты, наконец-то, становятся на свои места.
– Смотри, – Гейб аккуратно прикоснулся кончиками пальцев к поверхности аммонита на ее шее, – Вселенная похожа на аммонит. Представь, что его центр – это нулевая отметка, известная тебе под названием Зеро Варош. Тот самый черно-белый изначальный мир, который как бы еще отчасти схлопнут сам в себя. Он многовариативен, а потому нестабилен и постоянно меняется. В нем нет еще толком времени, а если оно и проявляется, то лишь благодаря случайно выпавшему сюда человеку, чей разум не может стабильно функционировать в условиях отсутствия временной составляющей… Но, следуя концепции психологического восприятия времени, реально существует лишь только настоящее, а все остальное является фикциями разума, созданными им для удобства собственной ориентации. И вот, возникая из нулевой отметки, время, благодаря, возможно, некоему высшему разуму, а, возможно, и совокупности отдельных человеческих разумов, начинает свое движение, разворачиваясь отсюда, как из центра, в виде спирали. Посмотри на аммонит. На его спирали множество отделений. Представь, что каждое из них – отдельный мир. И таких миров великое множество… Так вот… Это и есть тот самый путь, по которому мы путешествуем по другим мирам и временам. Через нулевую отметку мы можем добраться в любое время и в любой мир из нашего совокупного мультиверса. Но это лишь только один аммонит, один мультиверс, одна мульти-Вселенная. А их также великое множество, Мари…
Слушая Гейба, девушка завороженно разглядывала аммонит и думала не только о Вселенной и ее мирах, но также о Джессе. Ведь только теперь Мари начала действительно понимать то, во что верил парень, когда дарил ей этот аммонит, а также говорил о реинкарнациях и предыдущих жизнях.
– Спонтанно или умышленно, но люди из многих миров способны на подобные путешествия, – продолжил тем временем Гейб, – Чаще всего это происходит спонтанно. Как было и в твоем случае… Мы же с самого детства обучаемся этим путешествиям. Подобные практики целенаправленно осваиваются и в различных религиозных и оккультных традициях отдельных миров… Наша Инквизиция следит за тем, чтобы мы некоим образом не нарушали в ходе путешествий определенную степень вариативности сценарийного баланса, зафиксированного при создании каждого мира в неких трансцендентных таблицах. Это является очень важным условием, при нарушении которого могут происходить пространственно-временные сдвиги или сценарийные парадоксы, что может привести, в итоге, как к возникновению новых параллельных миров, в следствие дальнейшего разветвления вариативности базовых, так и к абсолютно катастрофическим и необратимым пространственно-временным коллапсам. При переходах между мирами и временами, память, связанная с временными представлениями разума, у спонтанных путешественников чаще всего страдает. Но не наша… Вот ты, к примеру, не можешь быть до конца уверена в том, что ты уже не делала такого раньше, ведь так? А вдруг это уже далеко не первое твое путешествие в параллельные миры? Ведь такие широко известные явления, как дежавю, сверхреалистичные сновидения, сумеречные, пограничные, коматозные состояния, необъяснимые провалы в памяти, ложные воспоминания и тому подобные явления могут иногда свидетельствовать о факте спонтанного путешествия. Таким образом, почти все случаи амнезии, парамнезии и возвращения из комы чаще всего являются признаками, как минимум, случайного выхода человека на нулевую отметку…
– Получается, что, если я соглашусь перейти в ваш мир, то я забуду все, что со мной произошло? – взволнованно спросила Мари. Она ужасно боялась потерять, вдобавок ко всему, еще и свои драгоценные воспоминания об Энни.
– Вовсе нет, – успокоил ее Гейб, – Ведь переход не будет, на сей раз, спонтанным. Его осуществлю я. И поэтому ты будешь помнить все то же самое, что помнишь сейчас. Пойми, Мари, что твое разбитое тело так и останется в том мире. Когда ты уйдешь со мной, оно просто умрет. Твое сознание создало его точную до-аварийную реплику в тот момент, когда оно перешло на нулевую отметку. В этом и состоит сходство человека с демиургом. С той лишь разницей, что человек не способен создавать жизнь с нуля, чаще всего ограничиваясь процессом репликации уже существующей. Но, как бы там ни было, материя всегда вторична… И любой из заблудших создает не только копию собственного тела, но и своего мира. Единственное, что реплика мира бесследно исчезает в тот самый момент, когда сознание, создавшее эту реплику, ее покидает. И это делает эту копию подобной всем нам известной сновиденческой реальности… Но вот воссозданное заблудшим тело продолжает оставаться вместе с создавшим его сознанием, поскольку нашему разуму просто необходимо иметь носителя для того, чтобы существовать. Так, древние египтяне, к примеру, верили в существование двойника человека, которого они называли Ка. И, совершенно не случайно, они считали, что Ка необходимо кормить также, как самого обыкновенного человека. Отсюда возникла древняя традиция приносить
Слушая его, Мари вдруг вспомнила о Дэвиде и о том, как она ела с ним его поминальную еду.
– Сюда же можно отнести и такие представления, как тело сновидения или биполяция медиумов, – продолжал, тем временем Гейб, – Однако, если ты предпочтешь вернуться в свой мир, то ты вернешься в свое прежнее тело, а это просто исчезнет вместе с твоим лимбом… Но, тем не менее, исходя из твоего вопроса я предполагаю, что ты, все же, решила осуществить переход в Доминитерру? Я прав?
– Я пока не знаю, Гейб, – ответила Мари удрученно, – Я сейчас лишь пытаюсь все до конца понять и взвесить. Просто, пойми меня правильно, в своем мире я инвалид… И, похоже на то, что никакой значительной реабилитации мне там даже и не светит… А еще я потеряла свою сестру. Единственного дорого мне человека. Ее зверски, совершенно ни за что убили, и я даже не смогу, будучи инвалидом, за нее отомстить… Рассуждая же с другой стороны, – продолжила она, – А на что мне можно будет рассчитывать в вашем мире? Вот Джу сказал мне, что для меня ваш мир не более, чем тюрьма и ловко завуалированное рабство. И, по некоторым причинам, я склонна верить в то, что он не лгал мне при этом… Ну, а что скажешь мне ты, Гейб?..
– Оказавшись в нашем мире, ты сможешь получить относительную независимость при условии, что родишь там ребенка, – глядя куда-то в никуда, ответил ей тот, – Зачатие, при этом, будет произведено искусственным путем. Биологическим отцом станет такой же заблудший, как и ты… При этом, ты даже не будешь знать, кто он… Его материал будет полностью анонимным.
– Ну да…, – горько бросила Мари, – А, после родов, моего ребенка просто отнимут у меня, не так ли? Чтобы, опять же, соблюсти всю эту чертову анонимность, я права?
– Я не стану тебе сейчас лгать или убеждать в обратном, – с какой-то тенью грусти ответил ей Гейб, – Ты абсолютно права, и все будет именно так… Так уж устроено наше общество. Все дети в нем являются достоянием Сената и воспитываются исходя из их склонностей, предсказанных Великим Оракулом. И даже имена им дает Оракул, исходя из их предначертания… И поэтому, уже ни как посланник, а как самый обычный человек, я не могу утверждать того, что переход в наш мир является наилучшим вариантом для тебя. Как видишь, наше общество далеко не безупречно, а к заблудшим оно и вовсе довольно жестоко. Поскольку равноправным членом общества им никогда и ни за что не стать. Поэтому, прости меня, Мари… Мне, правда, очень горько говорить тебе сейчас об этом. Я так полагаю, что Джу уже успел рассказать тебе множество мрачных подробностей о нашем мире… Ну а мне, в свою очередь, остается лишь только подтвердить тебе их снова…
– Дай мне немного времени, Гейб, – тихо попросила его Мари, – Ты можешь?
Гейб кивнул, сочувственно сжав своей рукой ее хрупкой плечо.
– Я вернусь сюда, как только ты будешь полностью готова, – заверил ее он, – Просто позови меня. Можно даже мысленно… Я не хочу и не стану тебя торопить, Мари… У тебя есть ровно столько времени, сколько тебе понадобится. Не забывай, что время – это всего лишь фикция в наших головах. Так что, не спеши…
Мужчина бесшумно встал со скамейки, намереваясь уйти. Глядя на его слегка опущенные плечи, девушка вдруг поняла, насколько тяжело ему дается его работа.
– Габриэль, – окликнула она его, – Спасибо тебе… Правда…
Гейб ласково ей улыбнулся и еле заметно кивнул, а затем шагнул куда-то в полутьму деревьев, и Мари вдруг явно ощутила, что она осталась здесь совсем одна.
Только лишь она, тихий ночной лес и ее мысли…
***
Сидя в приятной полуночной тиши леса, которая, по идее, должна была бы ее расслаблять, Мари чувствовала себя зажатой в угол. Девушка никогда и не предполагала, что она когда-нибудь в своей жизни будет стоять перед подобным выбором. Где из двух возможных вариантов оба казались ей какими-то, мягко говоря, безысходными. С одной стороны, в альтернативном мире Доминитерры, который пугал ее своей неизвестностью и затаившейся внутри агрессией, был Джесс. Но вот сможет ли она хотя бы изредка видеть его, Мари была совсем не уверена. Ведь, судя по описаниям, в Доминитерре существует жесткая социальная стратификация, при которой у нее, возможно, и не будет на это абсолютно никакого права. Рожать же там ребенка только для того, чтобы его потом отняли, Мари и вовсе отвергала всем своим существом. И, особенно, как человек, который рос в детдоме, не зная собственных родителей. Ведь их мама умерла при родах, а об отце и вовсе не было никаких сведений. Мари размышляла и над тем, что Гейб сказал ей «при условии, что ты родишь там ребенка», что могло означать, что она, возможно, имеет право и отказаться от этого. Но вот только, судя по словам того же Гейба, именно от этого условия зависела ее «относительная независимость». Так что же тогда было альтернативой? Откровенное рабство?
Мари удрученно вздохнула. Судя по тому, что рассказал Гейб, не у всех людей имеются врожденные способности к путешествиям.
«Да… Вот уж повезло, так повезло, – иронично подумала она, – Конечно, вариант с моей смертью, я так поняла, все еще сохраняется… Вот если бы и у моей Энни тоже, в свое время, был выбор…».
И тут, внезапно, в голове Мари как-будто бы что-то щелкнуло, и все разрозненные фрагменты мозаики вдруг начали притягиваться друг другу, как если бы их собирал вокруг себя какой-то огромный незримый магнит. Девушка вдруг вспомнила, как Джу рассказывал ей о том, что он отправился в иной мир для того, чтобы увидеть там свою маму. Она также вспомнила, как Гейб сказал ей, что у нее такие же возможности, как и у ребят, лишь только спонтанные, а не натренированные.