Zero
Шрифт:
— Это шантаж.
Я не верил ему. Мне нужно было время, чтобы усыпить его бдительность.
— Называйте, как угодно. Мне не хочется верить, что вы законченный негодяй, — продолжал я игру с ним.
— Я слишком долго шел к этому. Я ученый и процесс исследования мне не безразличен.
— Даже ценой жизни других?
— Выходит так.
— Разговаривая с вами, мне становится страшно. Не хочется терять веру в людей, к коим вас не отношу. Ваша уверенность напрягает. Я начинаю верить, что вы могли выстрелить. Как далеко вы продвинулись?
— Не так далеко как
— Это приятная новость. Откройте сейф.
Он недоуменно посмотрел на меня: — Что вы хотите?
— Откройте, — и я повел пистолетом в сторону сейфа, — откройте, достаньте папки, отойдите, и прошу вас, без глупостей. Я опытнее вас и справлюсь с вами.
Он открыл сейф и по моему указанию достал папки. Я понимал, что мне надо уезжать отсюда сейчас же. Когда он положил папки на стол, я положил их в сумку.
— Что будем делать? — спросил я его, — сотрудничать вы отказываетесь.
— Я не отказываюсь.
— Вы уже решились? Так быстро? Это вызывает сомнение.
— Вы не оставляете мне выбора. Вы знаете то, что не знают другие, папки исчезли. Так я хоть смогу сказать, что вы взяли силой. Иначе я потеряю все, что имею.
— Все важное вы уже потеряли — совесть. Но время идет. Мы сделаем так.
Я достал из пистолета патроны и положил их в карман, велел ему закрыть сейф.
— Сейчас мы выйдем и вместе пройдем к вашей машине. Она здесь?
— Что вы задумали?
— Хочу прокатиться с вами в Пекин.
— Ночью! Нас будут искать.
— Утром, профессор, утром. И предупреждаю, что один патрон у меня остался в пистолете.
— Машина служебная.
— Ну и что? Поведу я. Надеюсь, у вас хватит ума, не бросаться на меня в дороге. Поверьте, я сумею подставить вас, а сам остаться в живых.
— Не сомневаюсь. Зачем я вам?
— Для спокойствия. Я не уверен, что если поеду один, то уже в пути меня не будут ждать. Итак, в путь, профессор.
Мы вышли из кабинета, который он запер и, пройдя по коридору оказавшись во дворе, сели в машину.
Подъехав к воротам, я остановился. Из будки вышел охранник и подошел к нам.
— Мы решили прогуляться, откройте.
Он кивнул головой и открыл ворота. Мы выехали.
— Охранник сообщит, что мы выехали, — заметил профессор.
— Конечно, но не все так просто.
Едва мы выехали, а ворота еще не закрылись, я вышел из машины и, забрав ключ, заперев машину, предупредил: — Без глупостей, если хотите жить, далеко не убежите, а пуля догонит. Мне уже будет все равно.
Я ему просто грозил, рассчитывая на его испуг. Сумку с папками я захватил с собой. Едва вошел в комнату охраны, как увидел, что охранник тянется к телефону. Я повел в его сторону пистолетом:
— Не надо, отойдите.
Как только он отошел от телефона, я быстро сделал к нему шаг и ударил его ребром ладони по шее, он свалился на пол. В шкафу я нашел веревку, связал его, засунул кляп из платка. Найдут его не скоро. Вся процедура заняла минуты три. Выйдя к машине, я с удовольствием отметил, что профессор никуда не сбежал.
Спокойно проехав по городу, я погнал машину в ночь по дороге к Пекину. По пути мы не разговаривали. Я размышлял. Другого пути выбраться у меня не было. Мне предстояло скрыться, а рассчитывать на скорую помощь я мог у англичан. Наши могли меня спрятать, но на это потребовалось бы время, а его у меня не было.
Подъезжали к Пекину ночью. Я сообщил своему попутчику:
— Если вы будет разумны, то к вам подойдут от моего имени. И прошу вас, подумайте, как жить дальше. Я не могу вас отпустить просто так. Надо сделать вам алиби, как, никак, я вынудил вас к поездке. Извините, профессор, — и я ударил его ребром ладони с размаху. Он обмяк. На въезде в город, я заехал в заброшенный двор, вытащил его из машины, сунул в рот тряпку. Нашел в багажнике веревку и связал руки и ноги. Ударил еще раз, чтобы наверняка, в надежде, что у меня есть время.
Затем я написал на листке из блокнота о необходимости попытки работы с профессором, но не настаивать. Меня не искать. Писал левой рукой, изменив почерк. Положил листок в папку я реальной информацией. Вернулся к машине и выехал на улицу. Добрался до тайника, оставил посылку, а для страховки загнал машину в тупик. Меня назад не ждали, и она мне была больше не нужна. Этот тупик я знал, не зря изучал город. Пройдя по нему дальше, я вошел в дом, поднялся на чердак, прошел по нему и вышел в переулок. Пройдя по нему, дошел до забора, открыл не приметную дверь в деревянном заборе и вышел в другой квартал.
Возвращаться домой не было смысла. Надо было уходить. Прощай Аи. Как ты воспримешь нашу разлуку? Что делать, надеюсь, что у тебя все будет в порядке. Ты выполняла свою работу, я свою. Но мне искренне было жаль, расставаться с ней. Я пытался и надеюсь, в какой-то мере, мне удалось не привязываться к ней. Я помнил, что обрастать привычками — опасно.
В сумке у меня была маленькая фляжка с коньяком. Открыл ее, сделал пару глотков, прополаскивая рот, чтобы запах был сильнее. Затем пошел вдоль улицы и поймал ночное такси. На плохом китайском, заплетающимся языком потребовал меня везти. Я назвал улицу недалеко от места, где меня забирал Браун, там были приличные дома, и иностранец вполне мог там жить. По дороге я разглагольствовал, что еду от прекрасной женщины и которую решил увезти с собой, когда поеду домой. Пьяный иностранец более соответствует ночному времени, чем трезвый. Иногда, я тайком смотрел в боковое зеркало. Вдали были огоньки, но кто это? Случайная машина или меня ищут, я не знал, потому решил подстраховаться.
Отпустив машину, я вошел в подъезд, но как только машина скрылась, направился к телефону автомату, который заметил по пути. Первым я набрал номер связного и после нескольких гудков, едва дождавшись, когда снимут трубку, сообщил:
— Меня просили передать посылку. Я срочно уезжаю, поэтому оставил ее у друзей. Заберите сами, привезти и отдать сам не смогу, — и повесил трубку.
Засечь разговор не могли, если прослушивали, слишком мало времени, а на том конце поняли, где посылка. Думаю, что меня поняли, что домой не пойду, и что меня ищут. Помощи я не просил, должен был выкручиваться сам.